Свет в коридоре был неяркий. Золотились деревянные панели на стенах, поскрипывали половицы, и казалось, откуда-нибудь из угла вот-вот раздастся песенка сверчка.

Распахнув дверь в номер, Люда с порога провозгласила:

– Серёнь, я подружку встретила! Она у нас переночует.

Недовольства на лице Серёни не выразилось. Но только потому, что на нем не выразилось вообще ничего – он лишь на секунду поднял глаза от английской газеты. Люде он годился если не в отцы, то в очень старшие братья. Вике хватило одного взгляда на него, чтобы понять: он из тех мужей, про которых посторонние женщины с завистью говорят, что за ними как за каменной стеной. Правда, мало кто из этих посторонних завистниц задумывается, приятно ли жить с каменной стеной. Вика во всяком случае такой дивной женской доли для себя не хотела.

Людин муж поднялся с дивана и, прихватив с собой газету, ушел в спальню.

– Я лучше пойду, – сказала Вика. – Помешала человеку.

– Ничего ты не помешала, – махнула рукой Люда. – Он только рад, что я его тормошить не буду. И все равно в десять вечера всегда ложится. Говорю же, здоровье бережет. Садись – радоваться будем. Вот он, ликерчик! – Она извлекла из открытого чемодана бутылку и посмотрела на нее любовно, как на родственницу. – А вот он, вискарик.

Бутылка виски была встречена таким же ласковым взглядом. Люда поломала, не разворачивая, шоколадку, уселась на стул напротив Вики и сказала:

– Ты интересная.

– Чем? – пожала плечами Вика.

– Я про любого человека сразу могу сказать, кто он и что. А про тебя ничего не скажешь.

– Что же в этом интересного? – улыбнулась Вика.

– Но-виз-на! – отчеканила Люда. – Мне, знаешь, кажется, что я все в жизни уже знаю. Такая это скука, просто жуть! Не понимаю, как академики какие-нибудь живут? Все знать – это ж повесишься.

Такой поворот известной мысли «меньше знаешь – крепче спишь» показался Вике оригинальным. Это было немного удивительно, потому что сама Люда оригинальной ничуть не казалась. Она была очень цельная и в цельности своей понятная с первого же взгляда и с первых же слов.

– Давай выпьем, – сказала Вика. – Промерзла до печенок, если честно.

Не хочется, чтобы Люда начала играть с ней в угадайку, а чем наверняка можно отвлечь ее внимание, долго гадать не приходится.

– Давай! – с готовностью согласилась та.

Ликеры, как и все сладкое, Вика терпеть не могла, поэтому пришлось выпить виски. И неожиданно оказалось, что пьется оно без усилия и горло не обжигает, наверное, потому что сорт какой-то очень хороший; Вика таких бутылок никогда и не видела даже.

В голове, и в руках, и в ногах потеплело одновременно. И в сердце тоже. По крайней мере, стало легче дышать и крик перестал рваться из горла.

– Ну вот, – сказала Люда. – А ты не хотела. Тебе успокоиться надо. Не ты первая, не ты последняя. Англичанцы все норовят подростков с рук сбыть. И мы же теперь Европа.

– Ты думаешь? – усмехнулась Вика.

– Я со своим не знаю, что делать, – сказала Люда. – Честно тебе говорю. А они в Драконе этом – знают. Вот и пусть воспитывают. Скажешь, не так? Мальцы только сейчас бузят, а потом нам сами спасибо скажут, что мы их сюда сдали.

– Витька не бузит, – непонятно зачем сказала Вика.

– Значит, умный. Тем более спасибо скажет. Вырастет – будет мировая элита.

Люда произнесла это с такой важностью, что Вика невольно улыбнулась.

– Ты очень странная, – внимательно глядя на нее, сказала Люда.