— На тебе живого места нет, — сказала она.

— Это лишний раз доказывает, что на свете существует множество искусных бойцов, — проворчал он.

— Чего ты злишься?

Он помолчал и произнес со вздохом:

— В городе живет много писцов и чиновников. Без них жизнь в Дренане остановилась бы. Это уважаемые люди. Но стоит им оказаться здесь, в горах, и они умрут с голоду среди изобилия дичи и съедобных кореньев. Понимаешь? Ценность человека определяется в зависимости от обстоятельств, от опасностей, которым он подвергается. Очень многие мужчины сочли бы тебя настоящим мастером. Ты быстра и полна отваги. Но люди, которые охотятся за твоим отцом, — это воины. Ты и ахнуть не успеешь, как Белаш убьет тебя, да и Морак провозится не дольше. Сента и Курайль прошли свою выучку на арене.

— Смогу ли я когда-нибудь сравняться с ними?

— Нет, не думаю. Неохота в этом сознаваться, но такие люди, как они и я, служат злу. Мы прирожденные убийцы. Мы не любим говорить об этом, но про себя знаем правду. Нам нравится драться, нравится убивать. В тебе я такой склонности не вижу — и хорошо, что не вижу.

— По-твоему, отцу тоже нравится убивать?

— Он для меня загадка. Мы как-то говорили о нем с Даниаль. Она сказала, что в нем два человека — один добряк, другой демон. У всякого в душе есть двери, которые нельзя открывать, и он подобрал к ним ключ.

— К нам с сестрой он всегда был добр.

— Не сомневаюсь. Куда, кстати, подевалась Крилла?

— Она вышла замуж и уехала от нас.

— В детстве у вас был дар. Вы умели говорить друг с дружкой без слов и видеть на расстоянии. А теперь?

— Теперь дар пропал, — отвернувшись, сказала она.

— Как это случилось?

— Я не хочу говорить об этом. Продолжим урок?

— Разумеется. Мне за это деньги платят. Становись. — Став напротив нее, он провел пальцами по ее рукам до плеч, прощупывая бицепсы, трицепсы и дельтовидные мышцы.

Ее бросило в краску.

— Что ты делаешь? — спросила она, заставив себя посмотреть ему в глаза.

— Руки у тебя недостаточно сильны, особенно вот здесь, сзади, — сказал он, нажимая па трицепсы. — Ноги и легкие у тебя развиты хорошо, а вот руки… И равновесие ты плохо держишь. — Он поднял ее руку вверх, разглядывая пальцы. — Длинные. Слишком длинные, чтобы хорошо схватить рукоять. Надо будет обмотать ее кожей. Пошли!

Дойдя до леса, он стал ходить от ствола к стволу, оглядывая ветки, и наконец остановился под развесистым вязом, ровный толстый сук которого простирался над землей чуть выше его головы.

— Подпрыгни и ухватись за эту ветку, а потом медленно подтягивайся, пока не коснешься ее подбородком. Так! А теперь, по-прежнему медленно, опускайся, пока не выпрямятся руки. Понятно?

— Что тут непонятного, — огрызнулась она. — Невелика хитрость.

— Ну так действуй.

— Сколько раз мне это проделать?

— Сколько сможешь. Хочу посмотреть, надолго ли тебя хватит.

Она ухватилась за ветку и медленно подтянулась.

— Ну как? — спросил он.

— Хорошо, — ответила она, опускаясь.

— Еще раз!

После третьего раза ее бицепсы болезненно натянулись, после пятого их стало жечь. После седьмого руки ее задрожали, пальцы разжались, и она соскочила вниз.