– В газетах писали, будто ты разбил в лепешку свою новую машину. Надеюсь, ты не очень расстроен этим, – щебетала ведущая.

– Да нет, машина жить будет. Вообще слухи о моей смерти сильно преувеличены, – пошутил певец. – Конечно, кому-то это выгодно – раздувать обо мне нелепицы и вообще хоронить меня. В шоу-бизнесе без этого и дня не проходит. Кто-то кому-то постоянно переходит дорожку, иногда сам того не подозревая. И вот результаты. А ведь есть еще и фанаты. Это я о тех больных людях, одержимых какой-нибудь манией. Некоторые, может быть, мечтают прославиться, сделав какую-нибудь гадость знаменитости. Есть и такие, которые просто завидуют тем, кто многого добился. Но самый крайний случай, это когда такой вот одержимый мечтает тебя убить. Может быть, ему кажется, что, сделав это, он спасет мир. Сейчас много говорят про так называемое засилье поп-культуры. И вот результат.

– Что ты хочешь этим сказать? – ведущая распахнула глаза пошире. – На тебя было совершено покушение?! Почему мы об этом ничего не знаем?!

– Ну, заявлять об этом во всеуслышанье было бы... как бы это сказать... В общем, я не хвалюсь собственной значительностью и не делаю из этого мелкого происшествия слона. К тому же женщина, которая пыталась протаранить мою машину, сама погибла. Представляешь, кроме нее в машине был еще маленький мальчик. Наверняка психически ненормальная. Настолько не думать о собственном ребенке! Он, конечно, тоже погиб.

Граев уронил подбородок на голую грудь. Голова была слишком тяжелой, чтобы держать ее. В этот момент он ненавидел Пригорова так, как никого и никогда раньше. До этого ненавидеть мертвеца за смерть жены он не мог. Мертвые не отвечают за свои дела. Разве что на том свете. А тот свет слишком далеко от этого. Теперь же, когда Пригоров таинственным образом ожил и начал изрыгать мерзости в адрес убитой им Марины, Граев наполнился до краев раскаленной злостью. В тупом оцепенении изучал собственные кулаки и пытался ответить на вопрос, почему же его сын конечно, тоже погиб.

Нет, Василь был жив. Если это можно назвать жизнью. Но почему этот звездный слизняк так уверен, что все попавшие в ту аварию – статисты, обреченные на гибель сценарием, а главный персонаж – он, герой, которому помогает спастись само провидение? И почему это невразумительное провидение в самом деле выдернуло его с того света? Почему не Маринку? Отчего чудес на свете не бывает? Были же когда-то, а?

В том же дурном одеревенении Граев поднялся с дивана, поискал в разбросанном на полу шмотье телефон и набрал номер, указанный на экране. Дозвонился только с восьмого раза – Пригоров отвечал на вопросы поклонников, взволнованных покушением на жизнь кумира.

– Здравствуйте, говорите, вы в эфире, – обратилась к нему ведущая.

– Пригоров, ты слышишь меня? – дыша в трубку, сипло спросил Граев.

– Кто это? – вздрогнул «вампир». – Мы знакомы?

– Ты уже боишься, – удовлетворенно констатировал Граев. – Это хорошо. Это очень хорошо. Не знаю, кто подсказал тебе этот вонючий пиаровский трюк. А может, ты сам додумался, как состряпать себе лишнюю рекламу. Знаю только, что это было очень глупо с твоей стороны.

Теперь Граев был совершенно спокоен, видя, как вытаращился вверх, на его голос, поющий идол миллионов, как сквозь бесполезный грим еще четче проступают заостренные черты фольклорной нелюди, шкодливого упыря, как девица-ведущая делает в сторону яростные знаки. Он знал, что девица не права и его не отключат. Режиссер наверняка решит повысить этим звонком рейтинг передачи.

– С этого дня я буду преследовать тебя, – мрачно обещал Граев.