- Уже думали, - сказал Баштовенко, - не успеем. Далеко.

        Казаки вновь задумались, но как ни ломай голову, получалось, что помощи ждать неоткуда. И тогда заговорил Кондрат.

        - Братья – казаки! Все мы понимаем, что коней отдавать нельзя. Сечь нам этого не простит! Но не это главное. Главное – это казачья слава! Какая ж будет слава о нас, если мы сбережем свои жизни, пойдя на предательство? Я так думаю: коль суждено нам сегодня сложить головы в бою, так сделаем это достойно! А коли Бог смилостивится над нами грешными, так и выстоим. Згода, казаки?

       - Згода, згода…- вразнобой ответили старшины.

       - Ну, тогда, с Богом. Побеседуем с басурманами, послушаем их предложения.

       Один Заруба, задумчиво покачав непокрытой головой, высказался:

       - Умереть-то мы все мастера. Для этого много ума не надо. Смирись, и пуля либо сабля тебя сама в степи найдет. Давайте все же отправим через потайную калитку гонца в плавни. Успеют, не успеют – это уж точно, как Бог положит. Но пытаться все равно надо - использовать все, что возможно, все варианты.

       - Давай отправим, - сказал Кондрат. – Может действительно хоть кто-то успеет нам на помощь придти. Хотя сильно я в этом сомневаюсь – нападут ногаи через, может, час. Никак нашим не успеть к нам с подмогой… И, обернувшись к старшине, дал команду Байдужему:

       - Хочь ты и Байдужий  по призвыщу , да ответственный и исполнительный в службе. Потому тебе поручаю – выбери казака из своего куреня, который сможет разыскать в степи разъезд и вместе с ним домчать до пикета настолько быстро, что стрела не догонит.

        Байдужий только молча кивнул в ответ и отправился выполнять приказание.

        Кондрат задумчиво поглядел ему вслед и кинул, обращаясь к Зарубе и Гуку:

        - А вы собирайтесь, поедем с басурманами говорить.

        Через несколько минут трое всадников, одетых в парадные казачьи свитки, выехали навстречу ногайцам.

ГЛАВА 12

Про смерть нашу не думаем,

И жизнь наша на поле (боя)

Прекрасна.

(«Велесова книга», дощечка 8)

        Застоявшийся Орлик гарцевал и пританцовывал под хозяином, пытаясь сорваться в галоп. Кондрату стоило больших усилий сдерживать коня и заставлять его идти степенным шагом.

       Чуть поотстав, ехали за Кондратом Заруба и Гук. Янычар шел спокойно, высоко подняв породистую сухую голову. Ему непонятно было нетерпение Орлика, хотя и он не прочь был промчаться ветром по заснеженной степи.

       Конь Гука – трофейный ахалтекинец по прозвищу Щур , добытый в бою с турками у Кононова брода, поддаваясь настроению Орлика, пошел боком, косясь черно-фиолетовым глазом на седока и ожидая команды перейти на рысь. На скаку Щур буквально летел, едва касаясь ногами земли, за что и получил свою кличку. Гук крепче натянул поводья, сдерживая коня, от чего тот обиженно мотнул головой.

       Ногайский эскорт находился  уже в полусотне метров, медленно приближаясь, и казаки видели, как загорелись у ногайцев глаза при виде казачьих коней.

       Вскоре всадники сошлись. Некоторое время царило молчание – разглядывали друг друга, подбирая слова.