Быстрым шагом подошел он к ожидавшим его команд сотникам и, выслушав его, все они отправились к своим воинам.

             К Тунгатару и Ивашке Черкасу полетели гонцы, нахлестывая ногайками коней – дорога была каждая минута.

             Прошло совсем немного времени, и весь казачий курень пришел в движение, готовя западню великому хану Крымской орды Саип-Гирею.

ГЛАВА 47

            Адиль-Солтан – хитрый и осторожный воин, прошел тысячи верст военными дорогами. Сколько он себя помнил – с малых лет он был на коне, в вечных походах и войнах. С каким только врагом не довелось ему биться?! Бил он и чванливых, заносчивых поляков. Бил и суровых, закаленных в боях немцев, которые поразили его совершенно ненужными перед налетом дикой орды правильными, абсолютно ровными построениями войска. Которое, выдержав первый удар степняков, тут же раскалывалось на мелкие очаги сопротивления под давлением несметных татарских чамбулов. И подвергалось избиению, не успевая реагировать на быстрые, как удары молнии, наскоки татар.  Бил и своих сородичей ногайцев, которых считал безродным племенем, невзирая на то, что и обличьем, и языком они походили на татар. Но в походе, случалось, он устилал  телами ногайцев непроходимые болота, чтобы по ним, как по мосткам, могла пройти его конница.  Он был умен и сметлив, недаром его боялись враги и уважали наяны и ханы, коих он пережил на своем веку троих. А он не лез в темники, довольствуясь должностью тысячного, поскольку всех людей в свое войско подбирал сам, сам и обучал военному делу, сам и в походы водил. Зато в бою его войско было самым надежным, организованным и дисциплинированным звеном, на которое каждый их трех пережитых им ханов всегда мог положиться.

            Нынешнее положение его войска, которое хан Саип-Гирей фактически отправил на смерть, не нравилось Адилю, но он привык всегда выполнять ханские приказы, а не обдумывать их. Когда, убоявшись стрельбы, немцы и литовцы повернули коней, Адиль-Солтан впервые в жизни подумал, что он и его люди обречены, и на сей раз, военная удача отвернулась от него.

            Он вел свой отряд обреченных, сознавая, что под огнем казачьих пищалей поляжет большая его часть, и уже не думал, что хан всегда прав. Он решил нарушить приказ, поскольку быть просто жертвенным бараном ему не хотелось. Он желал себе другой смерти – смерти воина - в кровавой сечи с равным по силам противником. А быть убитым глупой пулей и не поразить при этом врага и даже не вынуть саблю из ножен?...

            Адиль-Солтан был решительным и быстрым в исполнении своих решений воином: он не станет втягиваться в узкий проход между скалой и лесом, выступая в роли жертвенного животного, он развернет лаву на подходе и поведет ее вверх по склону, петляя между деревьев. Пусть казаки попробуют вести прицельный огонь по скачущим всадникам, к тому же укрытым деревьями!

           Адиль передал приказ вглубь строя конников и, заметно приободрившись, стал выбирать место для атаки.

           Ему не хватило всего нескольких аршин…

           Казачья засада, выгнутая дугой в сторону движения татарского войска, уже запустила головной чамбул в огненный мешок, и когда Адиль-Солтан привстал в стременах и поднял руку, чтоб отмашкой послать коней в рысь, прозвучал залп.