— Ну, так что, Вылко, будешь отвечать? — грозно сдвинул брови старшина.
— Моя не знает, — робко повторил матрос и вздохнул.
— Как называется то, что ты держишь в руках?
— Карабин, однако.
— Правильно, молодец. А какой у него калибр?
— Во! — радостно произнес Петр и продемонстрировал всем извлеченный из кармана винтовочный патрон.
— Так, допустим, — пробормотал Юркин. — А прицельная дальность стрельбы?
— Тысячу шагов, однако! — воскликнул матрос.
— Ну, вот, почти все рассказал, — хмыкнул старшина, — а говоришь, не знаю. Молодец, садись.
Вылко утер ладонью вспотевший лоб и сел на место. Старшина благоволил к нему.
Время от времени, когда приедались надоевшие консервы и крупы, Юркин отправлял Петра на охоту в тундру и тот неизменно возвращался с добычей. Это были жирные полярные гуси, куропатки и зайцы. А однажды, взвалив на лыжи, невозмутимый Вылко притащил на пост тушу молодого оленя, мясо которого очень понравилось морякам.
Завершив теоретическую часть, старшина приказал всем одеться, взять карабины и построиться у поста. Погода способствовала проведению стрельб. Бушевавший ночью на море шторм стих, небо прояснилось, и началась оттепель.
Проинструктировав переминающихся с ноги на ногу моряков, Юркин отдал команду и короткая цепочка в черных шинелях, двинулась в сторону ближайшей сопки. Там, у ее подветренной, стороны, моряки быстро оборудовали импровизированное стрельбище, водрузив на обломок скалы десяток консервных банок из прихваченного с собой вещмешка.
Потом Юркин отвел всех на пятьдесят метров в сторону и приказал оттоптать небольшую площадку в снегу.
— Стрельба по неподвижной цели из положения лежа! — скомандовал старшина, когда она была готова. — Матрос Ларин, на огневой рубеж!
— Есть! — ответил тот, плюхнулся в снег и передернул затвор.
— Матрос Ларин к стрельбе готов!
— Огонь!
Через секунду грянул выстрел, затем, с небольшими промежутками, еще четыре. Все банки оставались на местах.
— Хреново, — процедил Юркин. — Палишь в белый свет как в копеечку. Матрос Папанов, на рубеж, — кивнул он радостно ухмыляющемуся Папанову. Все повторилось в той же последовательности.
— Стрелки, мать вашу! — выругался старшина и обернулся к Вылко. — Петро, покажи этим салагам, как надо!
Тот сдернул с плеча карабин, косолапо шагнул вперед и ловко занял позицию.
Затем, с равными промежутками, стали греметь выстрелы, после которых число банок на скале уменьшилось на пять.
— Видали салаги? — похлопал Юркин по плечу, вставшего и смущенно переминающегося с ноги на ногу Вылко. — Вот так должен стрелять советский матрос! А теперь продолжим. Ларин, подмени Вихрова!
Выстрелы у сопки гремели до обеда, после чего раскрасневшиеся матросы с песней вернулись на пост.
После этого, сделав запись в журнале о проведенных стрельбах, Юркин захватил бинокль и отправился к вахтенному на вышку, а остальные занялись чисткой оружия.
Остаток дня прошел в обыденных делах, а вечером, после отбоя, когда все свободные от вахты улеглись на жесткие топчаны, старшина закурил и обратился к лежащему рядом Вихрову.
— Сань, — травани чего-нибудь на сон грядущий.
— Это можно, — ответил тот. Радист отличался неиссякаемым чувством юмора и в свободное от вахты время развлекал друзей всевозможными морскими байками, которых знал великое множество.
— Наш «охотник» зашел тогда в Полярный, — закинув руки за голову, начал рассказчик. — Ну, и что б братва не бузила, (в увольнения не пускали) замполит решил устроить соревнования с моряками из подплава. |