— Не слишком многого ты от него, Саня, ожидаешь? — поинтересовался Меркулов.

— Кто сказал, что я от него ожидаю многого? Но Томилин, насколько известно, был для покойника не только замом, они еще и дружили, можно сказать, домами… То бишь домом.

— Это как? — заинтересовался Грязнов.

— Примерно как мы с тобой, — ухмыльнулся Сан Борисович. — Поскольку ты у нас, Славка, убежденный холостяк, с семейными людьми ты не можешь дружить «домами», исключительно «домом»…

— А-а-а, теперь ясно: супруга Мансурова изредка из жалости звала Томилина в гости, чтобы наконец накормить по-человечески, как меня твоя Ирина Генриховна: исключительно из всеобщего человеколюбия, гуманизма и демократизма!

— Примерно… Словом, есть надежда, что после общения с Всеволодом Ивановичем туман слегка рассеется.

— А не мог этот друг его сам заказать? — Меркулов задумчиво посмотрел в окно. — Ведь в данной ситуации — я имею в виду устранение Рената Мансурова — Томилин, несомненно, выигрывает по всем статьям. Во-первых, автоматически оказываясь во главе такой махины, она же бездонное корыто, как «Россвияжэнерго». Во-вторых…

— Костя, давай не будем гадать? — мягко прервал своего шефа Александр Борисович. — Вот поглядим мы на него завтра со Славой — тогда уж и погадаем… В меру, конечно… Хотя, если честно, насчет того, что заказ — его, я сомневаюсь заранее.

— Почему?

— Все очень просто. Эти двое господ, по идее, врагов должны иметь по преимуществу общих, поскольку все дела и делишки, на которых их мог поиметь покойный, он проворачивал и вершил в паре с Томилиным. Я тут поинтересовался, поворошил кое-какие старые СМИ, в Интернет прогулялся и кое-что любопытное выяснил.

— Говори — не томи! — встрял Слава Грязнов, поскольку Турецкий сделал паузу.

— Я не томлю — вспоминаю, с которого именно восемьдесят какого-то года их имена начали упоминаться в прессе рядышком… Как вы понимаете, к тому моменту, как Мансуров начал едва ли не символизировать вместе с еще парой персонажей перестроечные и постперестроечные реформы, Томилин уже был при нем. Это раз.

— Что, еще и «два» есть?

— А як же ж?.. Но это, братцы, уже из сугубо гуманитарной области… Славка, заткни уши, ты про психику, равно как и про психологию, не любишь!

— Валяй, стерплю как-нибудь, — буркнул Вячеслав Иванович.

— Ну гляди, сам напросился… Кто-нибудь из вас по жизни с Мансуровым сталкивался?

— Ну я… А что? — подозрительно поглядел на своего подчиненного Константин Дмитриевич.

— Ну и как он тебе? Я имею в виду — как бы ты охарактеризовал мансуровскую личность?

— Не могу сказать, что знал его близко, — пожал плечами Меркулов. — Но впечатление о нем, как ни странно, в общем неплохое… Несомненно умный. По-моему, ироничный… И неправдоподобно сдержанный… Такое чувство, что у мужика не было ни единой слабости, вот как раз это в нем и раздражало… слегка.

— Тебя слегка, а кого-то, возможно, и куда сильнее, — произнес Слава Грязнов.

— Славка, не уводи от темы! — усмехнулся Турецкий. — Ты же, Костя, сейчас нам нарисовал несомненно сильную личность.

— Кто б сомневался? — удивился Меркулов. — Да будь он послабее — ему бы не только такой карьеры не сделать или там не удержать в руках такой концерн, но, пожалуй, и помереть бы в итоге не своей смертью не удалось… Тьфу, я, по-моему, со всего того уже заговариваться начал… Слушай, Саня, ты, собственно говоря, с какой стати ко мне с его характеристикой прицепился?!

— С той, что две сильных личности в одном флаконе долго не удерживаются, Костя! А следовательно, Всеволод Иванович Томилин персонаж Мансурову далеко не равноценный, а поскольку при этом вряд ли дурак, то и сам понимает разницу между собой и покойным ныне шефом!

— Ну не знаю, как ты, Костя, но я точно не понял, каким образом это снимает с него в Саниных глазах подозрения, — вздохнул Грязнов.