Как и предполагал, сначала клюнул Григорьев, узнав про меня, но не зная, что случилось на самом деле. Он и пришёл нас «выручать», ведь в курс истинной операции его никто не ставил.

Я перешёл в другой кабинет, не такой уютный, предназначенный для самих допросов. Привык по всяким фильмам, что в таких комнатах всегда стоит зеркало, через которое кто-то наблюдает за допросом с другой стороны, но в жизни таких никогда не видел. Да и допросы в этом месте порой бывают такие, что видеозаписи и прозрачные зеркала только помешают.

Следователь только заглянул, потом вышел, и в коридоре на него накинулся Григорьев, требуя меня отпустить. Следователь капитан, а Григорьев — подполковник, причём достаточно вредный и мелочный, чтобы потом устроить неприятности, и все это знают.

Так что выйдет так, что это именно Григорьев вытащил меня из Большого дома. Сам он будет думать именно так, и я ему даже заплачу. Главное — другое.

Подполковник, одетый в новенький чёрный костюм из блестящий ткани, стоимостью в две-три его зарплаты, открыл дверь и посмотрел на меня с довольным видом.

— Куда везёт меня московское такси, — фальшиво пропел он. — Ты это, Волков, чуть в Москву на Лубянку не уехал, снова. В этот раз бы точно увезли. Чё-то на тебя следаки ополчились, всерьёз ты им поперёк горла встал.

— Вот теперь буду всем говорить, — сказал я, — что Шуфутинский плохо поёт. Григорьев напел, мне совсем не понравилось.

— Хе-хе, — подполковник довольно засмеялся. — Ну ничё-ничё. Ты это, Волков, должник мой теперь. Если бы не я, упекли бы тебя. Как пить дать.

— Сочтёмся.

— А чё за тема? — я заметил, как Григорьев сразу навострил ушки. — Какая-то интересная, я слышал.

— А, так, — я отмахнулся. — На сигареты парням заработать.

— Это, может, чё помочь надо? — он подошёл ближе. — Я бы запросто, кентам всегда помогу. А мы же это, с тобой кенты, Волков, да?

— Да я знаю, — протянул я. — Но мне Серёга помогает.

— Вижу, как помогает, — Григорьев скорчил недовольное лицо. — Он наверх забрался, важный стал, про всех забыл. Чтобы с ним связаться, надо теперь через секретаршу пробиться. Мог бы вспомнить, кто его с низов поднял тогда. Он и про тебя забыл. А если чё случится, Ремезов скажет, что тебя не знает, а то и утопит по своей части.

— Во как.

— Да-да. А помощь-то бывает такая, это, необходимая и срочная. Вот как сейчас. Пока бы ты на него вышел, уже бы в Лефортово сидел, а там следаки на тебя чё хошь накопают. Даже Листьева на тебя повесят, если будет надо. Даже в распаде СССР лично тебя обвинят.

— Подумаю. Что так возьму тебя в это дело. Вот насчёт этого я хотел с Платоновым поговорить. А мы же его оба знаем, и он тебя знает. Может, поработаем.

— А когда встречаешься? — он снова навострил ушки.

— Пока не знаю, даты нет. Жду от него ответа или привета.

* * *

То, что Григорьев передаст Платонову разговор, я не сомневался. Конечно, подполковник передавал не всё, в чём я уже убеждался, а только то, что принесёт выгоду лично. Это дело принесёт, поэтому он перескажет всё дословно.

Ещё когда я был в Чите, звонил секретарше Платонова насчёт встречи с олигархом, и только вчера девушка перезвонила, чтобы назначить конкретное время. Уже завтра утром, как сказала она, Иван Сергеич будет в Петербурге, и у него будет возможность выкроить место в своём плотном графике между завтраком с губернатором и встречей с норвежским консулом.

Серьёзные встречи, но Платонову очень интересно, что я могу предложить. Просто он тянул время узнать, что творится вокруг меня в последнее время, поэтому разговор оттягивался несколько дней.