Отвели не в подвал, а в кабинет на третьем этаже, не очень большой, но из-за того, что из мебели там был только стол и несколько стульев, свободного места оставалось много. У стены стояло несколько картонных коробок, одна открыта.

— Шефская помощь? — спросил я.

— Вроде того, — отмахнулся следователь. — Купили на оптушке, чтобы чай пить, а хранить негде. Угощайтесь.

И когда привели Женю, он удивился, увидев, что вместо допроса, я спокойно пил чай с печеньем из этих самых коробок, а следователя не было. Не самая ожидаемая картина для такого здания.

— Садись, — я показал на свободный стул. — Видишь, допрос идёт.

— Кхе, — не очень весело хмыкнул Женя, но уговаривать его пить чай не пришлось. — Я вообще, Волк, не догоняю. Не успел тебя дослушать. А где следак?

— Работы много, и так его отвлекли на эту поездку. Смотри, Женя, сейчас кое-кто придёт и нас освободит.

— И кто? — он огляделся в поисках сахара, но не нашёл.

— Увидишь. Времени мало, но если вкратце, суть вот в чём.

Я отставил в сторону кружку и начал быстро и тихо говорить:

— Надо немного покрутиться, чтобы всё срослось. Поэтому говорим одному одно, другое — другое. Желательно то, что они хотят услышать. Тогда всё выйдет.

— Так, — произнёс Женя, выжидающе глядя на меня.

— Мы делаем вид, что пытаемся под крышей у Ремезова провернуть дорогостоящую операцию на десятки миллионов долларов. Якобы для этого я оказывал ему помощь, чтобы он поднялся и чтобы у нас было самое мощное силовое прикрытие. Но другие его коллеги про всё пронюхали и хотят поучаствовать. Отсюда эта кампания в СМИ, возмущённый депутат и следователи. Лучше держать это всё под своим контролем, чем кто-то другой начнёт на нас наезжать. Как всё заиграет, так всё и забудется.

— А если будут вспоминать потом?

— Потом будет не до нас.

— А Славян что? Его-то они не взяли.

— У него другая задача. Как раз по нему.

— Ладно, — Женя начал шуршать бумажной упаковкой печенья. — Сахара нет, ну хоть печенюхи есть. А чё, следаки под Ремезовым теперь?

— Нет, это совсем другое управление. Но люди знакомые, договорились, чтобы помогли сделать нужную картинку по ящику. На виду говорят одно, а делают совсем другое. Короче, нам нужно встретиться с генералом, а для этого убедить и его, и Платонова, что всё идёт только от меня, а не от ФСБ. Иначе испугаются и затаятся, ничего не выйдет. Вот мы и делаем вид, что в Конторе продолжаются разборки, давят и на меня, а я между делом успеваю пропихнуть, что нужно. Вот и давят, видишь, — я показал на кружку с чаем и усмехнулся. — Не дают работать, требуют взять в долю. По крайней мере, такой пойдёт слух, а что на самом деле — знаем только мы.

В коридоре послышался шум, там кто-то с кем-то спорил на повышенных тонах.

— Запутанное дело, Женька, — сказал я. — Но генерал в таких делах направляет своих людей из разведки, а они сами сдали его лично Ремезову. Он на воле только потому, что ещё не сыграл свою роль. Так что генералу могут преподнести всё в нужной обёртке. Но без причины он не будет работать со мной, я для него человек с улицы. Нужны рекомендации.

— От кого?

— Сейчас поймёшь. Сиди здесь, — я поднялся, допил тёплый чай и поставил кружку на стол, — я перейду в другую комнату, где меня вроде как допрашивают. А Григорьев меня вытащит.

— А почему?

— Заплатим мы и кое-кто другой. А кто ему ещё платит, кроме меня?

— О-о-о, — протянул Женя, догадавшись.

— Вот и всё, что мы придумали, уйдёт куда надо.