Майкл Муркок. Волк
Кому ты принадлежишь, друг городок? Кто твой хозяин? Ты привольно раскинулся в неглубокой долине, отгородясь от мира сосновым бором. Твои улицы все в рытвинах и ухабах, надгробные памятники на твоих кладбищах холодно посверкивают в лучах солнца. Ты живешь сам по себе, однако долго так продолжаться не может. Я стою на твоей тихой центральной площади, смотрю на низенькие домишки и выглядываю твоего хозяина. В моем мозгу, где-то на грани сознания, клубится мрак. Я останавливаю мужчину. На его лошадином лице выделяются обращенные уголками вниз чувственные губы. Он стоит, слегка покачиваясь, и молча глядит на меня задумчивыми серыми глазами. - Кому принадлежит этот город? - спрашиваю его я. - Людям, - отвечает он. - Жителям. Я разражаюсь хохотом, но он остается серьезным и даже не улыбается. - Ну ты и шутник! Кому принадлежит город на самом деле? Он пожимает плечами и поворачивается, чтобы уйти. Я повышаю голос: - Кому принадлежит город?! Кому он принадлежит, друг? Он что, рассердился на меня? Ну и пусть; в конце концов, человек без настроения - уже не человек. У человека должно быть хоть какое-то настроение, даже когда он спит. С презрительной усмешкой гляжу я в спину тому, кто отказывается улыбаться. Твердым, решительным шагом он идет по металлическому с деревянным настилом мосту, перекинутому через тихую речку, что густо поросла кувшинками. Поблескивает на солнце вода. В моей руке холодная серебристая фляжка с жидким огнем. Я крепко стискиваю ее. Я подношу ее ко рту и впитываю в себя огонь, позволяя ему поглотить меня. Мы с огнем ласково уничтожаем друг друга. В моем желудке полыхает пламя, мои ноги подкашиваются. Не оставляй меня, любимая, не лишай меня пробуждающего желание аромата твоих волос. Не лишай меня твоих насмешек, таких неискренних на стонущей утренней заре; не лишай соленого дождя, который струится по моему холодному лицу. Я снова усмехаюсь и повторяю слова того мужчины: - Люди, жители! Ха-ха-ха! Но некому услышать мой смех, разве что кто-то прячется за шторами, которыми задернуты окна всех домов белого городка. Где ты, любимая, - где теперь твое ядовитое тело, где ощущение твоих ногтей, вонзающихся в мою плоть? Едкая дымка застилает мне глаза. Городок словно начинает таять. Я медленно падаю на булыжник мостовой, и боль проникает в мой организм через саднящее лицо. Почему мы не можем найти покоя в ложной божественности другой половины рода человеческого? Почему женщины нам его не дают? С моих глаз спадает пелена; я гляжу в бескрайнее голубое небо. Вдруг я слышу встревоженные возгласы и вижу прелестное личико. Она вопросительно смотрит на меня, в ее взгляде - множество вопросов, ни на один из которых я не способен ответить, и это меня смущает и раздражает. Однако, переборов гнев, я улыбаюсь и цинично замечаю: - Не получилось, а? Девушка качает головой, продолжая что-то говорить. У нее кроваво-красные губы и узкое изящных очертаний лицо. - Кто... Кто вы? Почему... Что с вами случилось? - Это нескромный вопрос, милая, - отвечаю я покровительственно. - Но, так и быть, я прощаю тебя. - Спасибо, - говорит она. - Вы не хотите подняться? Разумеется, хочу, и не только подняться, но упоминать об этом пока рано. - Я ищу свою подругу. Она должна быть где-то здесь, говорю я. - Может, ты видела ее? Она до отвала наелась моей жизнью, она до дна выпила мою душу. Ее нетрудно узнать. - Нет, я не... - Если тебе случится заметить ее, будь добра, дай мне знать. Я, пожалуй, задержусь тут ненадолго. Мне пришелся по нраву ваш городок. Меня как будто осенило: - А может, он принадлежит тебе? - Нет. - Прости, если мой вопрос привел тебя в замешательство. Лично я был бы счастлив, владея таким городом. |
