|
Я не хотел их терять. Поэтому я в ту же самую секунду принял решение: все, завязываю. Да! Больше никаких шлюх! Никаких полуночных полетов на вертолете! И больше никаких наркотиков – во всяком случае не в таких дозах. Я хотел заговорить, отдать себя на милость суда, но не успел. Чэндлер меня опередила. Моя дочка! Маленький гений!Она улыбнулась от уха до уха! И сказала своим голоском: – Па-па-па-па-па-па-па… – Доброе утро, папочка, – сказала мамочка голоском маленькой девочки. Как это было прекрасно! Как невероятно сексуально! – Папочка, неужели ты с утра меня не поцелуешь? Я так этого хочу! Ух! Неужели все так легко получится? Я незаметно скрестил пальцы и решил рискнуть. – А вы обе меня поцелуете? И мамочка, и дочка? – я вытянул губы и посмотрел на мамочку самым лучшим своим щенячьим взглядом. А сам тем временем возносил молитву Господу. – Ну нет, – ответила мамочка, и папочка сразу сдулся, – папочка теперь очень, очень долго не будет целовать мамочку. Но его доченька очень хочет, чтобы он ее поцеловал. Правда, Чэнни? О господи, подруга, это нечестная игра! А мамочка продолжала сюсюкать своим детским голоском: – Ну, Чэнни, теперь ползи к папочке. А ты, папочка, наклонись, чтобы Чэнни могла подползти к тебе. Ладно, папочка? Я сделал шаг вперед. – Достаточно, – предупредила мамочка, поднимая правую руку, – а теперь наклонись так, как мамочка велела. Я сделал так, как она велела. В конце концов, кто я такой, чтобы спорить с обольстительной Герцогиней? Мамочка положила Чэндлер на ковер и очень нежно подтолкнула ее вперед. Чэндлер поползла ко мне со скоростью улитки, пыхтя «па-па-па-па-па-па». О-о-о! Какое счастье! Что за joie de vivre!Разве я не самый счастливый человек на свете? – Иди ко мне, – сказал я Чэндлер, – иди к папе, моя сладкая! Я посмотрел на мамочку, медленно опуская глаза… и… – Черт возьми, Надин, ты что, с ума сошла? Что ты… – Что случилось, папочка? Я надеюсь, ты не увидел ничего такого, чего бы тебе хотелось получить, потому что больше ты этого не получишь, – невинно ответила мамочка, Подающее Надежды Динамо, еще шире расставив свои потрясающие ноги и задрав юбку еще выше на бедрах. Боже, да она без трусиков! Ее нежная розовая вульва была нацелена прямо на меня и так и блестела от желания. Все, что на мамочке было, – это маленький клочок нежного светло-персикового пуха прямо над лобком, и больше ничего. Я сделал единственное, что в такой ситуации может сделать разумный муж: принялся унижаться, как жалкий пес, которым и был на самом деле. – Пожалуйста, милая, ты же знаешь, что я и так чувствую себя виноватым из-за того, что случилось ночью. |
