|
Затем он сказал таким тоном, как будто у него ум за разум заходил: – Господи, мистер Килгор, сделайте мне одолжение и возьмите десять тысяч акций. Послушайте, вы меня просто убиваете…просто убиваете. Ну скажите, мне что, надо прилететь к вам в Техас и выкрутить вам руки? Если надо, то я могу! «Какая преданность работе! – подумал я. – Этот прыщавый парнишка впаривает акции даже во время примерки!» Мой кабинет находился на другом конце брокерского зала, и, проходя через это волновавшееся человеческое море, я чувствовал себя каким-то Моисеем в ковбойских сапогах. Брокеры расступались, давая мне дорогу. Каждый сотрудник, мимо которого я проходил, подмигивал мне или улыбался, как бы выражая благодарность за то, что я создал этот маленький рай на земле. Да, это были моилюди. Они приходили ко мне, когда им нужны были надежда, любовь, совет и указания, а я был в десять раз безумнее их всех. Но было нечто, что нас всех объединяло, – неистребимая любовь к этому дикому брокерскому реву. По сути дела, мы жить без него не могли. – Сними же трубку, черт, будь так добр, блин! – вопила маленькая светловолосая ассистентка. – Сама снимай эту чертову трубку! Это твоя чертова работа! – Я когда-нибудь тебя просила это делать?! – Двадцать тысяч по восемь с половиной… – Возьми сто тысяч акций… – Сэр, эти акции вот-вот взлетят выше крыши! – Господи, да Стив Мэдден – это сейчас самое крутое, что есть на Уолл-стрит! – К черту ваш «Мэррил Линч»! Мы этих лилипутов на завтрак съедим. – Кто-кто? Ваш местный брокер? Пошлите к черту вашего местного брокера! Он что – все еще читает вчерашний выпуск «Уолл-стрит джорнэл»? – У меня двадцать тысяч облигаций по четыре! – Пошел к черту ты, говнюк! – Сам катись к черту вместе со своим дерьмовым «фольксвагеном», на котором ты катаешься! К черту то и к черту это! Там дерьмо и тут дерьмо! Вот язык Уолл-стрит. В нем прорывалась на поверхность сама суть мощного рева. Он опьянял! Он соблазнял! Черт возьми, он освобождал! Он помогал достигать целей, о которых ты даже мечтать не смел! И он увлекал за собой всех, особенно меня. Из тысячи человек, собравшихся в биржевом зале, мало кто был старше тридцати, большинству только-только перевалило за двадцать. Они были красивы, лопались от амбиций, а сексуальное напряжение было настолько интенсивным, что им здесь буквально пахло. Здешний дресс-код для мужчин – для мальчишек! –был следующий: сшитый на заказ костюм, белая рубашка, шелковый галстук и массивные золотые часы. Женщинам, которых тут было раз в десять меньше, предписывались короткие юбки, глубокие декольте, лифчики с поролоновыми вставками и высокие каблуки, чем длиннее, тем лучше. Подобная одежда была строго запрещена стрэттонскими «Правилами для персонала», однако ее горячо поддерживало руководство (то есть я). |
