|
Но нас с Остином объединяло общее прошлое в течение двадцати лет. Мы не были близкими друзьями, судя по всему, что я узнал, таковых у него и вовсе не было. Но он обладал замечательной чертой, он притягивал людей, обращал в свою веру. Не я один поддался его очарованию. Я вспомнил эпизод десяти- или двенадцатилетней давности. Остин защищал обвиняемого. Я стал свидетелем его переговоров с прокурором — докой в своем деле. Прокурор настаивал на тюремном заключении для его подзащитного, и тут начался торг. Хотя это слово грешит против истины в случае с Остином. Он был виртуозом переговоров. Остин непринужденно принялся перечислять содержимое бара в доме его подзащитного. Солидное собрание, но и его не хватит скрасить долгие ночи в тюрьме. Вдобавок он шепнул на ухо прокурору:
— Скажу вам по секрету, я тоже был на той попойке. Хорошо, что меня не арестовали. Прокурор улыбнулся его шутке. В считанные секунды Остин перетянул грозного противника на свою сторону. В дальнейшем преступление уже рассматривалось как заурядное событие. Угроза тюремного заключения отпала. Заметив мой пристальный взгляд, он подмигнул за спиной прокурора, включив меня в заговор. Вся жизнь Остина строилась на недомолвках и тайнах, которые впоследствии оказывались блефом. Или нет. Он был сложным человеком. Мне не понравилось, каким простаком его изобразили в некрологе. За моей спиной открылась дверь. Я не сомневался, кого сейчас увижу. — Привет, Элиот, — кинул я через плечо. — Если бы я знал, что ты телепат, — сказал он, — я бы не крался на цыпочках. Я указал на окно. — Я видел твое отражение. Он усмехнулся, как будто соглашаясь, что тупеет с годами. Он выглядел неважно. Лоб и щека были обклеены пластырем, другие порезы затянулись. — Я пришел, чтобы пожелать тебе удачи. — Спасибо. Элиот наверняка видел первые результаты и понял, что они означали, поэтому я оценил его появление. Он не собирался уходить. Помолчав, я добавил: — Я наблюдал за ним, Элиот. Он не терял присутствия духа. Он знал, на что идет. Он был уверен, что его встретят снайперы. Он намеренно поднял пистолет. Элиот молчал какое-то время, как будто все еще прикрывал Остина. Затем он сказал: — Я знаю, что у него не было никаких планов относительно мальчика. Он просто заманил тебя туда. И он знал, что ты придешь не один. — Ты хочешь сказать… — Да, так он избежал тюрьмы. Он не мог позволить, чтобы это случилось. Мне показалось, что в нашу компанию затесался Остин Пейли, который хитро улыбался, пока мы разбирали его намерения. — Но ведь он имел хорошие шансы на условный срок, — выдавил из себя я. — С оглашением обвинительного акта для него все было решено, — ответил Элиот. — Весь город стал свидетелем его жизненного краха. Былого не вернуть. Он не мог этого перенести. — Как и его друг Крис Девис, — сказал я. Губы Элиота сжались в тонкую полоску, он все еще пытался хранить секрет. — Крис сам вызвался помочь? — спросил я и долго ждал, когда Элиот ответит. — Да. Потому что он любил Остина. Да и какое значение имеет, где ты проведешь свои последние дни. — Элиот взглянул на меня. — Ты понял, Крис умирал? — Я догадывался. Он таял на глазах. Элиот добавил. — Он не вынес процесса. И не знаю, смог бы Остин подвергнуть его этому. Он любил Криса, знаешь. Он любил… Элиот запнулся. Ему было больно еще поминать Остина. — Марк. — В дверях возник Джесс, один из помощников, молодой республиканец. — Не мог бы ты на минутку выйти к нам? Я последовал за ним в ярко освещенный зал. |
