Я не ожидал услышать это от Элиота. Я решил, что он меня прощупывает. Я промолчал. Элиот с грустью посмотрел на меня.

— Мне нечего тебе сказать, — ответил он. — И главное — нечего посоветовать, но в твоей ситуации тебе не поможет никто. Я не знаю, что это за люди. Но они существуют. Они ненавидят таких, как ты: одиночка, которого поддерживает народ. Оглядывайся, чтобы не получить удар ножом в спину.

Он не хотел испортить моего праздника и ушел. Я с минуту поразмышлял над его словами, пока не ворвалась толпа и не увлекла меня вниз, к моим новоявленным друзьям. Я радушно улыбался, отвечал на пожатия. Ко мне подходили люди, увидеть которых я никак не ожидал. Я прикидывал, что сказать: «Я не ожидал победить, но победил. Мне просто повезло. И кое-кто очень пожалеет об этом».

Под одобрительные возгласы я выскочил на сцену, множество микрофонов готовы были донести до тысяч собравшихся мои слова. Я повременил и произнес:

— Ну, ребята, мы победили.

Зал взорвался. Когда шум стих, я сделал глубокомысленное лицо.

— Мы отстояли свою позицию, и людям это пришлось по душе. Они поняли, что наша команда служит одному Богу: правде. Они услышали…

Глупая речь. Не стоит повторять ее снова. Я говорил нудно и долго.

Утром меня посетила безо всякого предупреждения та, которую я больше всего на свете желал увидеть. Я не мечтал о таком счастье, особенно после разговора в зале суда!

Дженет пришла сама, без звонка, что меня обнадежило. Я был рад ее видеть, особенно после почти бессонной ночи. Она тронула меня за руки.

— Мне надо было прийти вчера вечером, — сказала она.

— Не стоило. Это бы меня огорчило.

Празднование политической победы такая же неприятность, как и судебный процесс.

— Я видела тебя в новостях с Томми. — Дженет пристально посмотрела мне в глаза, как будто хотела понять, сколько в моих действиях было истинного беспокойства о жизни ребенка и сколько стремления держаться героем перед выборами.

Я ничего не ответил. Я был уверен, что она уже составила себе мнение, а мне ее не переубедить.

— Ты был единственным человеком, который мог спасти его, — сказала Дженет.

Она заметила рану на моем лбу и побледнела, она еле удержалась от желания провести ладонью по ней.

— Ты был ранен?

— Со мной все в порядке.

Она опустила голову.

— Марк, давай, договоримся больше никогда не видеться, — сказала она, волнуясь, — по работе.

У меня отлегло от сердца.

— Согласен, — серьезно ответил я. — Позволь тебе заметить, с тобой работать одно расстройство.

Я добился своего. Она округлила глаза, приоткрыла рот, и краска залила ее лицо.

— Ты тут соблазняла меня в нашу первую встречу, — продолжал я. — Как школьница флиртовала со мной, стреляла глазами и сверкала коленками…

Она сделала большие глаза.

— У тебя богатая фантазия.

— О, ты имеешь в виду, что все это было бессознательно? Ты знаешь, что бы сказал по этому поводу Фрейд?

— Нет, и ты не знаешь, — отрезала она. — К тому же он, по-моему, ошибался.

— Придется немного покопаться в учебниках, но я найду. Можно воспользоваться твоей профессиональной библиотекой?

Мы стояли друг против друга. Дженет серьезно спросила:

— Скажи, пожалуйста, ты виделся с Томми?

Я услышал вызов в ее голосе.

— Я пытался дозвониться до него несколько раз, но…

— Хорошо.