Мессалина кинулась за помощью в храм Весты, служительницы которого пользовались правом брать под свою защиту даже самых отъявленных злодеев. Глубокой ночью верховная весталка явилась во дворец Клавдия и беседовала с ним на протяжении нескольких часов, после чего император согласился пощадить Мессалину.

И вот первый праздник во дворце после тех безумных событий. Гости без умолку смеялись и разговаривали, как в обычные дни, однако все чувствовали затаённую напряженность обстановки. В воздухе ощущалось присутствие грозы.

Клавдий полулежал, вперившись невидящим взглядом в шумное пространство перед собой. Он отяжелел за последние дни, складка рта сделалась жёстче, брови опустились на глаза. Золотой венок на его голове, отражая свет лампад, бросал жёлтые блики на бледное лицо принцепса.

— Что-то неспокойно мне, — сказала негромко Антония, повернувшись к Люции.

— Боги милостивы, всё идёт хорошо, — ответила та. — Пока ничего плохого не произошло. Вот видишь, все знатные семьи приглашены на этот ужин.

— Да, император принимает гостей, но Мессалины почему-то до сих пор нет, — продолжала Антония. — Нет также Нарцисса, а он не пропускает таких торжеств. Не вижу я и начальника преторианцев. Что-то затевается… Не следовало приходить сегодня во дворец, надо было сказаться нездоровой…

Десятка три мальчиков-подростков с лицами, густо покрытыми белилами, стояли на хорах и тонкими, неземными голосами исполняли игривые песни. Но и эти песни не радовали Антонию, а навевали на неё тоску.

Клавдий откинулся на своём ложе. Его туника, сверкавшая золотым шитьём, взмокла на груди.

В зал потянулась вереница новых блюд. Круглые гигантские подносы были украшены знаками зодиаков, и на каждом лежало соответствующее кушанье — раки, рыбы, львиные сердца, говяжья вырезка и так далее.

Пока гости набивали свои желудки, между столами появилась пара гладиаторов. На одном из них была прикрыта только набедренная повязка, вооружён он был мечом. Другой закрывался небольшим круглым щитом, на голове его был шлем, а руки и ноги защищали металлические пластины.

— Я знаю этого, — указала Антония на обнажённого гладиатора. — Это Теций Резатель. Он становится популярным в последнее время.

— Почему он так открыт? Он уверен в своей неуязвимости? — спросила Люция.

— Разве ты не ходишь в цирк?

— Антония, ты же знаешь, как плохо у меня с памятью на лица, — женщина передёрнула плечами. — Но имя его я слышала. Впрочем, мне всё равно кто кого убивает. Главное — виртуозность и сила этих мужчин.

— Ты получишь удовольствие от этой схватки, — заверила Антония.

Бой был красивый. Он подчёркнуто затягивался, чтобы дать гостям императора насладиться перипетиями борьбы и мастерством гладиаторов. Но зрители знали, что в конце концов один из бойцов нанесёт удар, после которого соперник уже не встанет. И все, сполна насытившись виртуозностью противников, стали требовать решительных действий.

— Теперь убей его, Теций! — кричали они.

— Распори его голое брюхо, Кассий! — вопили другие.

— Меня приводят в восторг его ноги! — сказала Антония.

— Чьи?

— Ноги Теция. И его бёдра… Когда вижу, как они напрягаются во время его выпадов, у меня по телу мурашки бегут.

— Почему только ноги? У него великолепные руки.