– Я слышал эту фразу, – сказал Стюарт. – Вот только где? Звучит до ужаса зловеще, аж мурашки по коже. Мне нравится.

– Название рассказа, – подсказал Ройбен, – и очень навязчивая строка.

– Копай глубже, – улыбнулся Феликс. – Перелистай старинную Реймско-Дуэйскую Библию.

– Ну, конечно! – воскликнул Ройбен. – Конечно. – И он процитировал по памяти: – «Но будут обитать в нем звери пустыни, и домы наполнятся змеями, и страусы поселятся, и косматые будут скакать там. И будут перекликаться совы меж собой, и сирены в увеселительных домах».

Феликс коротко, одобрительно хохотнул; секундой позже его поддержал Маргон.

– Ну да, вы всегда приходите в восторг, когда гений умудряется распознать какую-нибудь заковыристую цитату! – сказал Стюарт. – Юное дарование снова попадает в цель! Ройбен, светило морфенкиндского детского сада!

– Учись у него, Стюарт, – сказал Маргон. – Он читает, запоминает и понимает. Он знаком с поэзией стародавних веков. Он думает. Он медитирует. Он растет над собой!

– Да-да, – подхватил Стюарт. – И Ройбен вовсе не живой парень, а картинка с обложки «Джентльменс куотерли».

– Вот тоска! – сказал Ройбен. – Надо было мне, после того как ты пришиб своего отчима, оставить тебя в том лесу под Санта-Розой.

– Нет, не надо было, – отозвался Стюарт. – Ты же знаешь, старина, что я шучу. А если серьезно: ты, наверно, какой-нибудь секрет знаешь, как запоминать такие вещи? У тебя в мозгах библиотечный каталог, да?

– У меня в голове компьютер, точно как и у тебя, – ответил Ройбен. – Мой отец – поэт. И он часто читал мне Книгу Исайи, когда я был маленький.

– Исайи!.. – с почти натуральным испугом повторил Стюарт. – Не Мориса Сендака или «Винни-Пуха»? Ну, если так, ты просто не мог не стать Человеком-волком и тебя нельзя мерить обычной меркой.

Ройбен усмехнулся и покачал головой. Маргон негромко, но с явным неодобрением рыкнул.

– Детский сад для морфенкиндов, – сказал он. – Нет, мне это нравится!

Феликс не обращал на разговор ни малейшего внимания. Он продолжал изучать чертежи и списки своих планов рождественского праздника.

Ройбен постепенно начинал представлять себе будущий праздник, и у него начало теплеть на душе. Точно так же он проникался теплом по отношению к дому, по мере того как узнавал его.

– Исайя! – продолжал между тем язвить Стюарт. – И потому, что так сказал Исайя, вы, бессмертные безбожники, станете танцевать в кругу?

– Не прикидывайся дурачком, – посоветовал ему Маргон. – Ты совершенно ничего не понял. Мы танцевали в своем кругу в ночь зимнего солнцестояния задолго до того, как Исайя появился на свет. А в предстоящую ночь мы будем оплакивать Маррока, которого больше нет с нами – одного из нас, которого больше с нами нет, – и примем в свое общество – официально – тебя, Ройбена и Лауру.

– Погодите минутку, – сказал Стюарт, вырвав Ройбена из задумчивости. – Значит, Лаура все же решилась? Она будет с нами! – Он откровенно обрадовался. – Ройбен, что же ты молчал?

– Хватит на сегодня, – с обычной мягкостью сказал Феликс и поднялся из-за стола. – Ройбен, ты пойдешь со мною. Как хозяин дома ты должен получше познакомиться с погребами.

– Я тоже хочу посмотреть, какие там темницы и казематы! – воскликнул Стюарт.