Купец посмотрел на ребят, словно ища одобрения, однако те сидели молча.

— Вы что молчите? Если есть какие-то замечания, то скажите!

— Да согласны мы с тобой, Купец. Просто у меня голова трещит, и спорить с тобой желанья нет.

— Пить меньше надо. Всю водку все равно не выпьете, — ответил Купец. — Машину, думаю, мы оставим на перекрестке улицы Тукая и Татарстан, около швейной фабрики. Там народу всегда много, что ни говори, две остановки трамвая. Это позволит нам легко затеряться среди людей.

Он замолчал и снова посмотрел на ребят, которые слушали все это с каким-то особым равнодушием. Перехватив его взгляд, Артем произнес:

— Купец, может, по пиву, голова трещит, сил нет.

— Какое еще пиво? — закричал Купец. — Ты что, совсем обалдел?

Взглянув на их лица, он продолжил:

— А теперь самое главное. Валить Быка нужно будет только тогда, когда я отойду от него метров на пятнадцать, иначе можете зацепить и меня. Валить будешь ты, Артем, у тебя это получится намного лучше. Вот еще что. Стреляные гильзы, ребята, не собирайте, оставьте их на месте. После того как ты закончишь стрелять, Артем, нужно будет к нашим гильзам подбросить те гильзы, которые мы осенью набрали на стрельбище, где стреляли сотрудники милиции. Пусть оперативники поломают немного головы над этим ребусом.

Купец закончил говорить и посмотрел на братьев Синявских. Братья промолчали, боясь что-либо возразить ему. Купец как себе доверял этим двум немногословным парням и ничуть не удивлялся их молчанию.

— Купец, — наконец, сказал Артем. — Тебе не кажется, что это будет много. Я имею в виду гильзы. Оперативники ведь не лохи, они могут догадаться, что это все туфта.

— Скажи, Артем, тебя это сильно напрягает? — спросил со злостью Купец. Он не любил, когда принятые им решения подвергались ревизии и сомнению.

В салоне повисла тишина. Никто из братьев больше не хотел спорить с Купцом.

— Я еще раз вам говорю, что мы должны быть на точке не позднее трех часов дня. Ясно? Поэтому никакого спиртного сегодня, даже пива.

Ребята закивали. Машина тронулась с места и поехала в сторону улицы Свердлова.

Низамов Рамиль, он же Резаный, вот уже неделю пребывал в депрессии. Ему не хотелось ничего делать, и он отменял одну встречу за другой.

Он жил на втором этаже гостиницы «Нева» чуть больше шести месяцев. В соседних номерах проживали его охранники. Он верил этим ребятам как себе и всячески старался поощрять их за верность. Вот и сегодня к нему в номер вошел один из охранников и напомнил ему, что у него сегодня на одиннадцать часов назначена встреча с представителем речного пароходства. Дело в том, что наряду с казанской группировкой, в Питере стала поднимать голову аналогичная ОПГ из Тамбова. Представителям этой еще недостаточно крепкой группировки явно не нравились действия бригады Резаного, которая практически контролировала весь центр города. Тамбовцы не хотели мириться с тем, что татарская группировка кромсала город, и поэтому всячески пыталась противостоять этому натиску.

Неделю назад одна из бригад тамбовцев предприняла попытку подмять под себя работу местного речного пароходства. Этот наезд вызвал определенную тревогу со стороны его руководства, которое вот уже длительное время работало под крышей казанских ребят. Вчера вечером представитель пароходства позвонил Резаному и попросил его решить эту проблему. Выслушав, Резаный заверил его, что все вопросы будут сняты буквально на днях. Время шло, вопрос по-прежнему оставался открытым. Похоже, казанцы до настоящего времени так и не определились, как решать эту проблему — путем дипломатии или привычным для себя методом полного уничтожения возникшей конкурирующей структуры.