Колдун сел, и обсуждение продолжилось. Теперь говорили об Ирис, взвешивая на весах её жизнь.

Жизнь какого-то оборотня — сущая безделица, нечего и думать. Их испокон веков травили — так не надлежит ли поступить, как деды?

Но она пошла на сближение с человеком, понятлива, по-своему послушна. Представляет ли ценность? Что с ней делать дальше?

Передать Академии и учить на ней студентов? Живоборцам не помешало бы живое наглядное пособие.

Мнения разделились.

Рош не ожидал, что у него найдутся сторонники — его ли красноречие тому виной, или собственный интерес? Конклав — банка с пауками, тут часто играют не за, а против кого-то.

Оставалось два голоса: председателя и Стратарха Железняка. Последний ратовал за передачу Ирис Академии, председатель с ним согласился.

Пока будет не сооружён вольер в Академии, оборотницу оставляли на поруки Рошу. Тот, напирая на тоску Ирис по ребёнку, уговорил комиссию повременить с разъединением семейства на месяц-полтора: «Потом начнётся новый гон, она будет думать о другом». Он же получил разрешение забрать оборотницу из темницы в гостиницу при Конклаве. Разумеется под его пригляд.

Тем же вечером колдун поделился своей половинчатой победой с Баженой. Они сидели в одном уютном трактирчике и беседовали о разных мелочах. Магичку, как и предполагал Рош, отправили на вольные хлеба, и он предложил ей первое время поработать в Караторе — во многом в пику семейству Затравских. Заодно и за маленькой Аглаей присмотрит: ребёнку нужны женские руки.

Потом, когда Бажена наберётся опыта, сможет сама куда-то податься. Впрочем, останься она в Караторе, мешать не будет: область работы другая. Неплохо было бы в связке работать: девушка хоть и молодая, но действительно кое-что умеет, за раз с его заданием справилась. Но ведь Рош не мастер по части артефактов, не покупал себе ничего мудрёного.

Бажена заявила, что прекрасно обойдётся без чужой помощи — не маленькая.

— И вообще, господин Белковец, с чего вы хвостом крутите?

— Мы ж с тобой на «ты», — напомнил колдун, повторяя заказ даме. Дама не возражала, благо спиртными напитками не увлекалась.

— Угу, только ты раньше к себе не зазывал.

— Так я… Я настаиваю, что ли? Хочешь по дорогам мотаться — мотайся. Впроголодь жить не запрещаю.

Вот ведь: он к ней со всей душой, а она…

Бажена прищурилась и, откинувшись, пристально осмотрела его с ног до головы:

— И давно все маги такие добренькие? Цветы твои были? Рош кивнул, не стал скрывать.

— Ничего такие. А зачем?

— Что зачем?

— Зачем дарил?

— А зачем дарят?

Бажена заливисто рассмеялась и, поймав за край передника подавальщицу, велела принести мочёных яблок: «Страсть как люблю!». Рош крикнул вдогонку, чтобы побольше принесла, и плеснул в кружку ещё немного бражки. Бажена хихикнула и выразительно покосилась на дверь: мол, не пора бы. Сама она пила вишнёвую наливку.

— Ну не знаю, Каратор… Там и без меня магов полно. А под твоим крылышком жить… Хотела б — в деревне осталась. Там тоже предлагали всякие… Но я подумаю, потом скажу.

— Подумает она! А вдруг я передую?

— Ты не передумаешь, — усмехаясь глазами, слегка подавшись к колдуну, покачала головой магичка. — Я ведь зубы испорчу от такого количества сладкого.

— А я их вылечу.

Бажена рассмеялась и порывисто чмокнула его в щёку. Щёки слегка раскраснелись от тепла, духоты и наливки. Потом, как ни в чём ни бывало, дожевала остававшуюся на тарелке еду, запивая её водой.