— Я поела. Ты, вижу, уже сыт. Ну, что делать со мной собираешься?

Колдун зажёг масляную лампу на кухне, откопал чистую глиняную миску и отнёс в комнату.

Вспыхнули, заплясали огоньки пламени в подсвечнике на столе, отбрасывая причудливые тени.

— Капни немного крови вот сюда, — Рош указал на серебряную пластину — завалялась и такая среди его вещей.

— Зачем? Приворожить решил? Так я сама не уйду.

— Мне не для этого. С ворожбой, порчей и смертью не связано. Это для моей работы.

— Как же, пыталась читать… Мудрёно, ничего не поняла! Я возьму нож? Зубами-то неудобно… Или боишься, что заколю?

— Ты слово давала. Или, данное людям, не считается?

— А данное оборотням?

— Зависит от мага. Я своё не нарушу, если только ты не спровоцируешь.

— Значит, и я сдержу. Только наше для всех нерушимо.

Ирис нарочито близко подошла к колдуну. Рош мгновенно занял боевую стойку, но оборотница лишь игриво улыбнулась и буднично порезала себе руку над пластиной:

— Чего только не сделаешь, когда кто-то тебе нужен! Ну, сколько крови-то?

— Спасибо, достаточно. Возьми платок.

Перевязав руку, оборотница положила испачканный нож на стол и пристроилась по другую его сторону на табурете, с жадным любопытством наблюдая за действиями Роша. Она никогда ещё не видела подобной волшбы, не связанной ни с охотой, ни с убийством, и проявляла к ней интерес ребёнка.

Сначала колдуна смущал её взгляд, но потом его и самого увлёк опыт. Он никогда не делал подобного.

Кровь Ирис кипела на серебряной пластине, меняя цвет. Рош осторожно наклонил её, позволив жидкости стечь в воду. Медленно, по капле. Потом проколол себе палец (тем же ножом не стал, для этого подошёл д'амах) и проделал со своей кровью то же самое, что с кровью оборотницы. Реакции на серебро не было, а, смешавшись с остатками содержимого вен Ирис, она значительно замедлила запущенный ими процесс.

В воде Рош кровь не смешивал: своя плавала в чашке, всего пара капель.

Покусывая губы, колдун посыпал пластину алхимическим порошком, потом смёл его и промокнул пергаментом. Оставленный отпечаток был двуцветным, но второй цвет по палитре Гавейна Содорского обладал всего лишь второй степенью интенсивности. Кто бы мог подумать, что законы алхимии пригодятся в таком деле?

Давненько, давненько он не проводил опытов!

Опыт с пластиной говорил о том, что Ирис — не чистопородный оборотень. Примесь человеческой крови — от четверти до трети. Точнее пока не определить.

Строго велев Ирис ничего не трогать, Рош снова прошёл на кухню, где в запертом шкафу хранил различные колбы, маленький перегонный куб и различные препараты. Оставалось надеяться, что нужная вещица найдётся. Нашлась, на самом донышке.

Порошок окрасил воду с кровью в густо-синий цвет. Она забурлила, грозя вылиться наружу и ошпарить обоих наблюдателей. Пришлось слегка её подморозить.

Теперь по правилам надлежало опустить в алхимическую смесь полоски пропитанного кленовым соком пергамента, но сока не было, поэтому пришлось нарушить чистоту опыта.

Тот же порошок Рош распылил и над чашкой со своей кровью и также окунул в него пергамент.

Обе полоски колдун просушил над пламенем свечи и теперь, нахмурившись, внимательно изучал, делая на глаз отметки углём. Его след короче, но интенсивнее и однороднее, а у Ирис — длиннее, но бледнее.

Рош решил пока просто измерить их, а назавтра отнести Мартену: пусть посмотрит. Тот, конечно, наскоро объяснил, что да как, но без практики и с его знаниями ничего путного не будет, только материал испортит.