Г. К. Честертон. Волков лаз
На широких ступенях просторного дома в Парке Приора 1 сошлись двое — архитектор и археолог; и хозяин, лорд Балмер, со свойственной ему ветреностью ума, счел натуральным их представить друг другу. Ветреность ума сочеталась в лорде с некоторой туманностью, нечетким сопряжением идей, и в данном случае он руководствовался тем, что архитектор и археолог начинаются с трех одинаковых букв. Нам остается лишь почтительно гадать, не взялся ли бы он, исходя из тех же предпосылок, знакомить медика с медником, математика с матадором и космополита с косметичкой. Крупный, светловолосый, коренастый и короткошеий молодой человек, он непрестанно жестикулировал, машинально щелкал себя по руке перчатками и поигрывал тросточкой. — У вас, несомненно, найдется, о чем потолковать, — сказал он беспечно. — Старинные здания и всякое такое. Это здание, хоть не мне говорить, довольно старинное, между прочим. Простите, я на минутку должен вас оставить. Пойду, пригляжу за приглашениями на рождественский трам-тарарам, который затеяла сестра. Мы, разумеется, на вас всех рассчитываем. Джульетта замахнулась на бал-маскарад. Аббаты, крестоносцы и всякое такое. Мои предки, одним словом. — Аббат, полагаю, предком быть не мог, — с улыбкой заметил археолог. — Ну, отчего же, по боковой-то линии, — расхохотался в ответ лорд Балмер. И обежал несколько скачущим взглядом организованный перед домом пейзаж. Искусственный водный покров в центре украшала ветшающая нимфа и со всех сторон обступили высокие деревья, седые, черные и стылые по случаю суровой зимы. — Дивно подмораживает, — продолжал его светлость. — Сестра надеется, что мы не только потанцуем, но и на коньках побегаем. — Но если крестоносцы явятся во всех доспехах, — заметил археолог, — вы рискуете потопить своих предков. — О, вот уж что нам не грозит, — ответил лорд Балмер. — В этом очаровательном озере нигде нет больше двух футов глубины. И картинным своим жестом он проткнул озеро тростью, демонстрируя его мелководность. Трость преломилась под их взглядами; на миг представилось, будто грузная фигура лорда опирается на надломленный посох. — Самое ужасное, что мы можем увидеть, это плюхающегося на собственное седалище аббата, — заключил он, удаляясь. — Итак, au revoir. Я сообщу вам о дальнейшем. Археолог и архитектор остались вдвоем на широких каменных ступенях, улыбаясь друг другу; но несмотря на всю свою общность интересов, внешне они являли довольно разительный контраст; а при живом воображении можно было, рассматривая порознь, и в каждом усмотреть кое-какие противоречия. Первый, мистер Джеймс Хэддоу, явился сюда из сонной конторы Лондонских Судебных Инн , набитой пергаментами и старой кожей; ибо юриспруденция была его профессией, история — всего лишь хобби; в числе других своих обязанностей он, между прочим, курировал имение Парк Приора. Сам он, однако, нисколько не был сонным, и совершенно даже напротив. Выпуклые глаза смотрели остро и внимательно, рыжие волосы были так же аккуратно причесаны, как аккуратен был его костюм. Второй, по имени Леонард Крэйн, явился прямо из шумной и несколько вульгарной строительной конторы, примостившейся в ближнем пригороде за рядом кое-как состряпанных домов с аляповатыми чертежами и аршинными буквами вывесок. Серьезный наблюдатель, однако, со второго взгляда заметил бы в его глазах нечто задумчиво-мечтательное, проникновенное; светлые же волосы его, правда, не подчеркнуто длинные, нельзя было назвать не подчеркнуто опрятными. Словом, как это ни печально, может быть, но в нашем архитекторе совершенно явственно угадывался художник. Но художественность натуры отнюдь не все в нем объясняла; было в нем еще и нечто неопределенное, кое-кого настораживавшее. |
