|
Почувствовав, что Кеннет отстал, Ребекка оглянулась. – Уверен, что это ваша мать, – сказал Кеннет, решив, что пора приступать к делу. Пальцы Ребекки, ухватившиеся за дверную ручку, побелели. – Портрет был написан в Рэйвенсбеке, нашем имении в Озерном краю. – Я не слышал, чтобы упоминалось имя вашей матери, – осторожно заметил Кеннет. – Должно быть, ее нет в живых? Ребекка отвернулась и прошептала: – Это произошло в августе прошлого года. – Примите мои соболезнования. – Кеннет снова посмотрел на портрет. – А что с ней случилось? Внезапная болезнь? На портрете она выглядит совершенно здоровой и полной сил. – Несчастный случай, – ответила Ребекка охрипшим голосом. – Странный и нелепый несчастный случай. – Она повернулась и вышла из комнаты. – Давайте спустимся вниз, и я познакомлю вас с нашей прислугой. Кеннет двинулся вслед за Ребеккой, задаваясь вопросом, что за тоска звучала в ее голосе: была ли это искренняя печаль или сомнения, терзавшие ее душу по поводу безвременной кончины матери? Если ее отец действительно убил жену, то трудно даже вообразить, какой ужас должна была испытывать эта молодая женщина. У двери Кеннет задержался и еще раз взглянул на портрет. В леди Ситон была та же скрытая соблазнительность, что и в ее дочери. Почему то Ребекка Ситон всячески подавляла эту часть своей натуры. Интересно, как она будет выглядеть с рассыпавшимися по плечам темно рыжими волосами, обрамляющими ее тонкое личико и изящное тело? Проклятие! Кеннет с шумом захлопнул дверь. Он не имеет права думать о дочери человека, которого собирается погубить. Слава Богу, что она вообще лишена способности флиртовать. Скорее наоборот, она вся состоит из шипов и колючек. И все же в ней есть что то неуловимо влекущее. На пути к лестнице, которая вела на кухню и в комнату для прислуги, они заглянули в парадную столовую. – Так как секретари считаются джентльменами, то, естественно, вы будете делить трапезу со мной и отцом, – сказала Ребекка в присущей ей язвительной манере. Кеннет не мог не догадаться, что молодая хозяйка была весьма невысокого мнения о новом секретаре. Она охотно бы отправила его чистить конюшни, а не в кабинет отца. Кеннет вспомнил слова лорда Боудена о ее возлюбленном, с которым она сбежала из дому, – «непризнанный поэт». Скорее всего, мисс Ситон нравились мужчины худосочные и многословные. Хотя вполне возможно, что неудачно закончившийся роман навсегда отвратил ее от противоположного пола. Картина, висевшая над буфетом, прервала размышления Кеннета, и он застыл на месте. Поймав нетерпеливый взгляд Ребекки, он счел необходимым оправдать свою медлительность: – Прошу меня простить, но в вашем доме я чувствую себя как в Лувре. Как вы можете есть, глядя на это чудо? Мысль о том, что он может разбираться в искусстве, настолько поразила Ребекку, что она невольно смягчила свой резкий тон. – Вы совершенно правы, – сказал она, – когда ее сюда впервые повесили, я целую неделю не могла проглотить ни кусочка. Полотно называется «Атака в конном строю» и будет включено в серию «Ватерлоо», состоящую из четырех картин, над которыми отец работает последние полтора года. Он надеется выставить все четыре картины в Королевской академии искусств уже в этом году. Огромное полотно изображало с полдюжины кавалеристов, скачущих на крепких лошадях прямо на смотрящего. Тяжелые, грозящие смертью копыта и сверкающие на солнце сабли, казалось, вот вот сорвутся с полотна, завяжется кровавый бой. По спине Кеннета пробежали мурашки. – Потрясающе. И хотя это не совсем реалистично, у меня перед глазами всплывают картины атаки французской кавалерии. Ребекка нахмурилась. – Что значит «не совсем реалистично»? – спросила она. |
