Я сделал вид, что дремлю, но мозг лихорадочно искал объяснение начавшейся возне на Инсильваде. Оказывается, Эскобето ждет еще два своих корабля из доков, и заранее начал реорганизацию экипажей. Уверен, что не только я с Ричем подверглись переводу на борт «Ласки». Неужели в самом деле пойдем на Салангар освобождать каторжан?

По прибытии на Инсильваду я помчался на «Твердыню» забрать свои немудреные пожитки, а заодно выяснить, как мне быть со старым кортиком капитана Хаддинга. Я ведь и в самом деле, без шуток, уже привык к нему. Наверное, та самая магнетическая связь установилась.

На ходу отбиваясь от расспросов, где меня морской дьявол носил, я заскочил в казарму, потрепал языком с Деревяшкой-Сильвером, встретился с Ричем и шепнул ему на ухо решение Эскобето. Бывший пластун выпучил глаза от такой новости и стал готовиться к перебазированию. Ведь «Ласка» стояла чуть дальше от основной эскадры, в самом сердце «подковы» острова, откуда весь экипаж флагмана сходил на берег. Там же, по слухам, была еще одна казарма наподобие нашей.

Пока Рич деловито собирал свои вещи, я посоветовал ему быть на причале через полчаса. Пусть меня там ждет. А сам рванул на «Твердыню». Черт его знает, но почему-то в голове крутилась одна мысль, что все неслучайно. Фортуна подкинула какой-то козырь, который нужно разыграть умело и без спешки.

Хаддинг, к моему удивлению, был на своем корабле. Он хмуро смотрел на неспокойное море, устроившись на носу в плетеном кресле. В руке у него была бутылка с местным ромом. Шкипер «Твердыни» периодически прикладывался к горлышку и что-то бормотал.

- Капитан, я прибыл доложить, что Эскобето забирает меня на флагманский борт, - сказал я, встав сбоку. Мое появление вызвало интерес среди палубных матросов, наводящих порядок на судне. Но подходить никто не осмелился. Видать, Хаддинг сегодня был не в настроении.

- А, Игнат, - повернув голову, хмыкнул капитан «Твердыни». – Как прошли бои на Рачьем?

- Сделал Эскобето на несколько сотен риалов богаче.

- Неужели выиграл? – удивился Хаддинг и неожиданно сунул мне бутылку. – Выпей, заслужил.

- Спасибо, - я приложился к огненному пойлу. Да, это лучше, чем та бурда в таверне на Рачьем. – Я ухожу, капитан.

- Да я знаю, - забрав бутылку, буркнул Хаддинг. – Мы разговаривали с командором сразу после прихода «Твердыни» в порт. Команда расформировывается и раскидывается по кораблям. Ваша бригада вся целиком и полностью переходит на «Ласку». Все уже там, остались вы двое. Твой кореш – упертый баран. Сказал, что будет тебя дожидаться. Парни ему: да Игната давно уже на ристалище проткнули и закопали в лесу… Хороший у тебя друг, Игнат. Никому не поверил, пару рыл свернул набок, чтобы языком не трепали. А ты молодец, в самом деле. Кто против тебя в главном бою выступал?

- Мурена.

- Да ты что? – Хаддинг хлебнул излишне много и закашлялся, разбрызгивая пойло по палубе. – Сама Мурена? Нихрена себе. Жуткая стерва… Надеюсь, ты выпустил ей кишки?

- Нет. Живая осталась. Личико, правда, попортил.

- Жаль, - протянул капитан. – Твоя ошибка, парень. Теперь гляди в оба. Прирежет.

- Не получится, - я усмехнулся. – Она – мой должник… Э-эаа, капитан. А что случилось? Почему расформирование?

- «Твердыня» идет в доки. Сильно нас покусали. Ремонт нужно делать. А это дело надолго затянется. Вот и раскидывают всех. Я с десятком матросов, помощником, боцманом и квартмейстером остаемся на борту. Отдыхать будем, пока вы по морям рыскать будете.

- А как же две новых шхуны? Ведь вы могли бы взять командование на одном из них…

- У «Забияки» и «Морского дьявола» есть свои шкиперы, - махнул рукой Хаддинг.