- Да вот доложить, что ухожу и насчет оружия вопрос решить, - я тряхнул ножнами кортика. – Мне же Бирк голову свинтит за имущество.

Хаддинг покосился на потертые ножны, взгляд его вдруг затуманился.

- Мой старый друг. Сам его выбрал?

- Бирк посоветовал, - не стал я врать. – Мне показалось, вполне приличный клинок.

- Да, это отличный кортик. Бирк тебе рассказывал о его качествах?

- Подчиняет себе, но я не ве…

- Именно. Игнат, отнесись к предостережению со всем вниманием, - шкипер снова хлебнул. – Как почувствуешь, что клинок завладел твоей душой – выбрось в море. Утопи его к дьяволу.

- Я не чувствую его власть. Наоборот, он помогает мне, - слегка преувеличил я те самые чувства, которые возникли во время боя с Муреной. – Но ваш совет приму к сведению.

- Ты, Игнат, точно не свинопас и не солдафон, - хмыкнул Хаддинг. – Кажется, Бьярти тебя плохо просчитал. Язык у тебя как у имперского или королевского чиновника. Те так же любят заливаться, патокой уши заполнять.

У меня сердце екнуло. Как бы опять к «контрразведчику» не отправили. И ведь не факт, что после первой встречи Бьярти поверил мне. Вдруг кто-то за мной хвостом ходит, сведения собирает? Черт побери, надо поскорее лезть наверх, поближе к Эскобето. Где меньше всего тебя замечают? Правильно, где больше всего света.

- Так что с кортиком? Я так понял, себе могу оставить?

- Иди отсюда, Игнат, - махнул рукой Хаддинг. – Я с квартмейстером поговорю, если ныть начнет. Скажу, что лично подарил тебе. Все, удачи тебе, корсар!

- Удачи вам, шкипер! – я повернулся и бросился в трюм, где оставались мои пожитки, которые не успел перенести в казарму после похода. Рич,

Глава 8. На новом месте

- Эй, на полуюте! Не спать! – громкий рык Мертвеца – квартмейстера «Ласки» - потряс прозрачных и прохладный воздух, напоенный запахом морских водорослей и сырость.

Низкорослый корсар, смахивающий на легендарных подземных рудокопов Соляных островов, имел вытянутую голову, обритую наголо и обтянутую кожей, как на настоящем мертвеце, отчего и получил свою кличку. Он стоял посреди палубы в сером суконном кафтане и размахивал руками как дирижер. Казалось, Мертвец руководил корабельным оркестром, а остро наточенный кутласс[1], зажатый в огромном кулаке, являлся палочкой, каждый взмах которой определял то или иное действие, заставлявшее разношерстные группы музыкантов выдавать нужные звуки. Надо сказать, все они удивительным образом попадали в такт общему движению.

Музыкантами были мы, напряженно стоявшие вдоль правого борта в ожидании абордажной атаки. «Ласка» стремительно сближалась со шхуной, чьи борта были выкрашены свежей черной краской. Корабль дрейфовал по волнам с опавшими парусами, покорно дожидаясь, когда на него обрушится шквал атак.

Наша бригада под командованием Пенька столпилась на полуюте для броска на чужую палубу и ждала сигнала. Да, вся наша потрепанная в последнем бою команда: я, Рич, Малыш, Пенек и Свин вошли в экипаж «Ласки», и уже здесь к нам добавили еще пятерых. Новичками они не были, потому что ходили на флагманском корабле, и тоже понесли потери. Вот у Эскобето и возникла мысль объединить нас. Боевое слаживание мы еще не прошли, поэтому не знали, кто чего стоит. Одному кракену ведомо, что будет дальше, но он живет слишком глубоко и редко всплывает на поверхность, чтобы его спрашивать о грядущем. Мы косились друг на друга, оценивая возможности каждого, но пока на глазок, теоретически.

- Паруса долой! – заорал Свейни, помощник командора Эскобето.

Гулко хлопнуло, как от выстрела мортиры, палуба под ногами дернулась от смены галса.

- Приготовились! – Мертвец расставил свои ноги-тумбы и замер на одном из тактов телодвижения.