— Но тогда кто-то должен будет платить за тебя, — рассудительно заметила Рейчел. — Иначе ты все свои деньги истратишь за несколько дней.

— Я сказала в переносном смысле. Конечно, я не собираюсь там так роскошествовать. Но согласись, сестра, что это будет потрясающее приключение.

— Да, конечно, — кивнула Рейчел. Голосок ее был тихий и жалобный.

Сердце Марии-Селесты дрогнуло. Конечно, она оставляет сестру в печали и в очень трудном положении.

Заза догадалась, что он пребывал в таком же напряжении, как и она сама. Самым трудным оказалось для нее подобрать себе подходящий наряд, чтобы ее не узнали, когда она будет выходить из дворца и добираться до вокзала.

Она надела самое дешевое из своих платьев, а поверх легкую летнюю накидку. Девушка убрала все украшения со своей соломенной шляпки, оставив только узкую голубую ленточку, которую могла позволить себе любая мещанка, выходя на улицу столицы Мелхаузена.

Глубокой ночью она закончила паковать свои вещи в старенький саквояж, который Мария-Селеста обнаружила в кладовой возле классной комнаты. Он был потертый и пыльный и совсем не походил на элегантный багаж, с которым обычно путешествовали члены герцогской семьи.

Заза подумала, что этот саквояж, вероятно, оставила за ненадобностью одна из ее прежних гувернанток. К счастью, на дворе было тепло, и она набила саквояж только летними вещами.

Несколько раз она прикидывала его вес и убедилась с облегчением, что сможет сама донести его до вокзала. Так как поезд отправлялся очень рано, была надежда, что она встретит по дороге не так много слуг.

В эти утренние часы лишь прислуга самого низкого ранга принималась за работу, и вряд ли кто-то из них решится задавать ей какие-либо вопросы, когда она будет проходить по коридорам по черной лестнице к заднему выходу из дворца.

Закончив собирать вещи, Заза прилегла, но сон не шел к ней. Она перебирала в памяти события прошедшего дня и радовалась, что все пока так удачно складывается.

В половине шестого утра девушка была уже на ногах.

Слуги, которых она повстречала, даже не взглянули на нее, занятые своей монотонной работой. Пробравшись через черный ход на задний двор, на котором она раньше никогда не была, Заза удивилась количеству пустых ящиков, бутылей и прочего хлама, загромождающего его.

Ей бросилось в глаза разительное различие между дворцовыми службами и роскошным фасадом и лестницей парадного подъезда.

Через двор вела узкая мощеная дорожка, выходящая к калитке, которую, вероятно, использовали только торговцы, доставлявшие во дворец провизию и вина.

Возле калитки стояли два стражника, но они были так заняты беседой друг с другом, что даже не взглянули на выходящую девушку.

Оказавшись на улице, Заза, к сожалению своему, убедилась, что переоценила собственные силы. Саквояж был не таким уж легковесным, и у нее скоро заболела натруженная рука.

Если она будет часто останавливаться, то опоздает на поезд и все ее предприятие лопнет. Тогда над ее несчастной головой разразится настоящая гроза.

К счастью, она заметила неподалеку проезжающую пролетку. Кучер явно оглядывался в поисках ранних пассажиров. Она махнула ему рукой. Экипаж подъехал, и кучер тотчас же ее спросил:

— Куда вам надо, мадемуазель? Я работал всю ночь и сейчас отправляюсь домой.

— Пожалуйста, отвезите меня на вокзал, — попросила Заза.

Она подумала, что он сейчас откажет ей, и поэтому добавила жалобно:

— Мне надо успеть к поезду, а если я опоздаю, у меня будут большие неприятности.

— Ладно, залезайте, — произнес суровый возница. — Только поживей.

Он даже не попытался помочь ей с ее багажом, и Заза про себя усмехнулась.