И тогда он заставил ее замолчать нежным поцелуем.

— Я уже обо всем забыл. Тебе было очень больно, ты бредила.

— Я была дурой с самого начала, Андреас, — прошептала она. — Как бы мне сейчас хотелось повернуть время вспять!

— Это я во всем виноват. Я неправильно себя повел. Но я хотел быть с тобой, — быстро добавил он, — хотел показать тебе свои чувства, хотел подарить тебе свою нежность. Я так люблю тебя! И я знал, что, поняв это, ты осталась бы со мной, даже не любя меня.

— Так вот что ты имел в виду, говоря, что я останусь навсегда, если пробуду с тобой одну ночь. Теперь я понимаю… но тогда…

— Ты была так молода, любимая, а я не придал этому значения, хотя должен был бы. Я обязан был понять тебя, тем более что я врач.

Они помолчали, потом Шани не выдержала:

— Андреас… Брайан действовал без моего согласия. Откровенно говоря, он его даже не спрашивал, и я понятия не имела о том, что он делает. Я уже решила порвать с ним еще до того, как… как он тебе позвонил. После нашего отпуска я поняла, что никогда не смогу выйти за Брайана, хотя еще и не понимала, люблю тебя или нет. Я не была уверена ни в чем. Но уверенность появилась очень скоро, а потом я так обрадовалась ребенку…

— Ты не осуждала меня за то, что я сделал? — перебил он ее, не скрывая своего удивления.

Она покачала головой:

— Нет, тогда мне уже был нужен именно ты — возможно, я этого не осознавала, но я это чувствовала.

— И ты пришла, чтобы сказать мне об этом в тот день, когда я заявил, что не желаю тебя знать? — немного волнуясь, она кивнула, но его темные глаза были полны горького раскаяния. — Я хотел причинить тебе боль, а в то же время единственное, о чем я мечтал, — это заботиться о тебе и любить тебя. — Он еще немного помолчал, затем тяжело вздохнул. — Как я уже сказал, милая, я старался изо всех сил. На вечеринке сестры Гловер я был почти уверен, что ты ревнуешь меня к Лидии, и боюсь, что уделил ей даже больше внимания, чем следовало.

— Ты и до этого уделял ей внимание, — не удержалась Шани. — Я ревновала, ты угадал, но еще задолго до вечеринки сестры Гловер — другое дело, я и сама не понимала, что это ревность. Эта особа постоянно торчала в твоем доме, а тогда в операционной ты был с ней до того любезен, — с грустью продолжала Шани, невзирая на то что губы ее мужа тронула ехидная улыбка. — Ты отчитал меня перед ней, как школьницу.

— Чтобы заставить тебя ревновать, любовь моя. За этим ничего не стояло. Я имею в виду все эти любезности. Прости, что сделал тебе выговор, дорогая. Но не волнуйся, за тобой остается право на реванш. — Она рассмеялась. — Нет, милая, ничего между нами не было. Она выполняла для меня машинописную работу, поэтому и приходила ко мне домой. Я ужинал у них дома, потому что у Лидии очень милые родители. На свадьбу она напросилась сама, и отказываться мне было неудобно, хотя я и собирался туда один. — Он ласково улыбнулся. — Нет, Шани, с того самого дня, как ты случайно налетела на меня в дверях вашего дома и я заглянул в твои прекрасные глаза, другие женщины для меня перестали существовать. Я влюбился с первого взгляда, я хотел сказать это твоему отцу, но тут же понял, что он меня просто высмеет — ведь греческие мужчины имеют репутацию скорее страстных любовников, нежели любящих мужей.

Это правда. Его сомнения можно было понять.

— Мой отец влюбился в маму с первого взгляда, — сказала она, нежно держа его за руку. — И уверял, что однажды это произойдет и со мной.