Джуд Деверо. Волшебная страна
Когда они были в разлуке, Жизнь была пустыней. История женщины, которую нельзя было покорить, История любви, которую нельзя было предать. История земли, которую нельзя было позабыть.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Морган долго смотрела на безобразное коричневое платье, разложенное на постели, думая о том, что должна сделать сегодня вечером. Затем она медленно повернулась, задумчиво, без всякого интереса взглянула в зеркало на свои светлые волосы, голубые глаза. Она попыталась задорно вздернуть голову и улыбнуться. Но нет… хорошенькой ее назвать нельзя, и, конечно, красавицей она не будет никогда. Раздался стук в дверь, она быстро оглянулась и увидела дядю, входившего в комнату. Это был невысокий, осанистый мужчина, склонный к излишествам за обеденным столом. Он улыбнулся и протянул руку, желая взять ее за подбородок, но она отстранилась. – Что вам угодно? – холодно спросила она. – У тебя все в порядке? Как идет упаковка? – Прекрасно. Он быстро окинул комнату взглядом, задержав его на готовых дорожных сундуках и коричневом шелковом платье, лежавшем на постели. – Почему бы тебе не прилечь отдохнуть перед балом? У нас еще есть несколько часов в запасе. Она промолчала, он повернулся и вышел, тихо притворив за собой дверь. Морган сняла платье, надела простой халат и прилегла, но ей не спалось. И снова она стала думать все о том же. Сложности возникли еще до ее рождения. Отец и мать родились в богатых плантаторских семьях в Кентукки и унаследовали земельные владения. Но отец желал рисковать, он желал жизни пионера, полной трудностей и приключений на американской границе. После свадьбы новобрачные уехали в Нью-Мехико. И там родилась Морхан. Мать едва не умерла при родах. Схватки начались раньше времени, и прошло целых восемнадцать часов, прежде чем отец сумел отыскать и привезти повивальную бабку. И мать часто рассказывала Морган, какой ужас и муки ей пришлось пережить совсем одной. Будучи истинной леди, она не могла допустить к себе в спальню никого постороннего. Когда Морган исполнился год, мать вернулась с ней в Кентукки. Она наотрез отказалась воспитывать дочь в диком краю. Родители много спорили и ссорились из-за этого, и отец объявил, что, если жена уедет с дочерью и оставит его одного, он больше знать их не хочет и не увидит никогда в жизни. Так оно и получилось: за все прошедшие с отъезда семнадцать лет Морган ни разу не видела отца. Она сжала губы – вот теперь он им отплатил. Умирая, он отомстил жене, наказав дочь. И она постаралась не думать больше об его завещании, с которым ее ознакомили две недели назад, об этом ужасном завещании, которое заставило ее принять решение. Сегодня вечером она его осуществит. Тут она приподняла голову и улыбнулась, услышав голос тети, легко постучавшей в дверь. Вошла тетя Лейси, и Морган невольно подумала, как подходит этой пожилой женщине ее имя «Кружево (англ)». Лейси была маленькая, изящная, хрупкая, казалось, что она вот-вот переломится в талии. Она напоминала Морган накрахмаленную салфетку с вышивкой «ришелье». – Здравствуй, милая. Ты хорошо себя чувствуешь? Наверное, очень волнуешься перед балом? Тетушка Лейси так мила. Она считает, что если Морган молода, значит, ей положено обязательно волноваться перед поездкой на танцы. Морган взглянула на противное коричневое платье, которое небрежно сдвинула в сторону, когда ложилась. Лейси проследила за ее взглядом, обошла постель, потрогала шелк и тихо сказала: – Коричневый цвет не очень тебе к лицу, правда, дорогая? Морган нервически рассмеялась: – Все в порядке, тетя Лейси. |
