Алеа слегка испугалась: почему-то непроясненная парсуна напомнила ей стюарда во время достопамятного судилища.

Затем девушка решила, что предстала перед грозными очами самого Одина... Хотя нет, у Одина вроде только один глаз, а у этого все на месте.

— Не бойся, — прошелестел обволакивающий голос. — Я — Чародей и пришел, чтобы поведать тебе о Пути истинном!..

— Как ты посмел вторгаться в мои сны! Чего тебе надобно, старец?

— Прошу прощения, — произнес Чародей с виноватой улыбкой. — Не будь я уверен, что знание Пути пойдет тебе только на пользу, я не стал бы зря приставать к тебе.

Алеа ощутила некоторое любопытство.

— Какого Пути? Что это за Путь?

— Путь Добродетели! — торжественно прогудел Чародей.

— Уж я наслышалась об этой твоей добродетели, — вспылила Алеа. — Ничего, кроме лжи и пустой болтовни! Если ты собираешься рассказывать мне, что я должна что-то потерять, чтобы другой мог нечто выиграть, то можешь возвращаться туда, откуда появился! Довольно я безропотно склонялась пред ударами судьбы! Только и остается, что уснуть... и видеть сны.

Сквозь кровь и пыль.

И она замерла, ожидая, что сейчас последует удар грома, блеснет вспышка молнии, а земля разверзнется у нее под ногами, и ее поглотит бездна. Одновременно она была исполнена решимости, что ни за что на свете не выдаст свой страх перед этим невесть откуда взявшимся грозным старцем.

Чародей исчез, но на его месте возник сияющий диск со странной изогнутой линией посередине. Одна его половинка, ужасно похожая на головастика, была красной, с небольшой желтой точкой посреди утолщения. Вторая точно такая «головастиковая» половина была желтой, с красной точкой. Вместе они словно составляли одно нераздельное целое.

— Перед тобой Монада, или Единое Целое, — как из бочки, донесся голос старца. — Красная и желтая части символизируют неразделимость заключенных в нем противоположностей.

— Чего-чего? Каких таких противоположностей? — удивилась Алеа.

— Любых, — продудел Чародей. — Мужчину и женщину, свет и тьму, день и ночь, холод и тепло, порядок и хаос... и даже гигантов и карликов.

Алеа подумала, что ей не слишком понравилось то, что сообщил безымянный (не называть же его Лицом или даже Чародеем) старец, но почему-то решила слушать дальше.

— А что означает каждый цвет?

— Предположим, что красный означает гигантов, а желтый — карликов, — охотно пустился в объяснения коммивояжер от философии. — Кстати, обрати внимание: каждый цвет несет внутри себя семя своей противоположности — желтая точка на красном фоне, красная на желтом.

— Ага, то есть у гигантов рождаются карлики, и наоборот! — кивнула Алеа, но неожиданно вздрогнула. — А где же те, что живут в Мидгарде?

— Они — разделительная линия, — пояснил Чародей. — Золотая середина, из которой произрастают и те, и другие, и которая сама произрастает от них.

— Потому что в них самих заключено семя и гигантов, и карликов, — сделала вывод Алеа, и ей стало легче, однако в следующее мгновение к девушке подкрался прежний страх. — Ты сказал — все противоположности. А где здесь добро и где зло?

— Нигде, — ответил Чародей. — Зло возникает там, где утрачено равновесие.

— Эге, — протянула девушка. — А добро? Его тоже как бы не существует по определению?

Знаток вселенской колористики не ответил, видимо, не посчитав нужным этого сделать, а диск начал медленно вращаться.