Не меньшую скорбь испытывал Престимион, видя погибших на стороне противника. Ведь хотя они и выступали против его дела, защищая узурпатора Корсибара, однако многих из этих людей он знал на протяжении долгих лет, некоторых даже с детства, а кое с кем они считались хорошими друзьями. Среди них были младший брат графа Ирама Ламиран Норморкский, Тивид Карсп Стиский, близкий родственник графа Файзиоло, а также такие знатные люди, как Белдитан Гимкандэйлский, виконт Эдган Гуандский и Синиджиан Степпилорский. Но Фархольту и большей части командиров, похоже, удалось спастись, и сейчас они стремительно мчались обратно в сторону Замковой горы.

– Какие тяжелые потери и у нас, и у них, – сказал он Свору, после того как над всеми погибшими были совершены погребальные обряды, – и я оплакиваю их всех. Меня приводит в бешенство то, что эти потери не станут последними! Как вы думаете, сколько людей еще должно погибнуть, прежде чем Корсибар опомнится и сдастся?

– Прежде всего сам Корсибар, – сказал Септах Мелайн. – Престимион, вы что, всерьез думаете, что он сложит оружие и сдастся на милость победителя после первого же проигранного сражения? Разве вы сами отреклись от своих упований, после того как он разбил нас при Аркилоне?

Престимион, ничего не ответив, уставился невидящим взглядом куда‑то в пространство. Что эта война могла закончиться лишь со смертью Корсибара или его самого, было ему ясно с самого начала, и все же он не мог заставить себя легко смириться с этим.

Это было жутко: осознавать, что ради восстановления мира Корсибар должен умереть. А когда он думал о неимоверном множестве других вещей, которые он должен был для этого совершить, задача казалась ему такой же невыполнимой, как и пеший подъем на Замковую гору.

– А ведь в верхнем течении нас ждет армия Навигорна, – Гиялорис указал на север. – Нам придется вступить в бой прежде, чем мы успеем перевязать раны, и тогда дело может закончиться для нас не так удачно.

Однако, судя по последним новостям, время для того, чтобы перевязать раны, у них было. Вскоре с востока пришло известие о том, что Корсибар приказал армии Навигорна отступить, а ему самому вернуться в Замок, чтобы обсудить новую стратегию кампании против мятежников. Тем более что зимние дожди были серьезной помехой для военных действий. Так что им была предоставлена отсрочка, и к следующему сражению армия Престимиона должна была подойти отдохнувшей и подготовленной.

Престимион вновь приступил к пополнению своей армии и укреплению поддержки со стороны населения внутренних районов материка.

Дантирия Самбайл не приехал, как было обещано. Это тревожило. Прокуратор ограничился лишь сообщением о том, что дела дома оказались сложнее, чем он ожидал, но тем не менее он надеялся вскоре разобраться с ними и присоединиться к повстанцам не позднее весны. А пока что он горячо поздравлял Престимиона с большой победой у Джелума, о которой его во всех подробностях известили братья, и выражал твердое убеждение в том, что дорога Престимиона к Замку и трону будет отмечена постоянными успехами. Все это было очень мило, однако отсутствие Дантирии Самбайла сильно беспокоило Престимиона: его кузен был способен вести игру одновременно на нескольких сторонах.

Переждав дождливый сезон у Джелума, накопив провизию, получив еще скакунов у селекционеров Марраитиса, Престимион двинул свою армию на север, в направлении Салинаккского плато. Эта возвышенность находилась в центральном Алханроэле и отличалась сухостью и умеренными ветрами. Ландшафт ее представлял бесконечные гряды невысоких песчаных холмов. Целью Престимиона был густонаселенный город Тасмин‑Корту, столица провинции Кенна‑Корту, лежавшей за Салинакком. Управлявший Тасмин‑Корту герцог Кефтия, жена которого была связана родственными узами с принцессой Териссой, прислал Престимиону в джелумский лагерь уже несколько писем, в которых заявлял о полной поддержке требований Престимиона и предлагал ему использовать свой город в качестве базы в дальнейшей кампании против узурпатора.