Корсибар поднял на него недоверчивый взгляд.

– Что? Сдаться? И это советуете вы, Навигорн?

– Я не вижу для нас никакого другого выхода.

– Но это же не первое проигранное нами сражение в этой войне.

– Это поражение самое тяжелое. И на сей раз он возьмет нас обоих в плен вместе со всем вашим советом.

– Вижу, вы больше не называете меня «мой лорд». Навигорн печально махнул рукой.

– Что я могу сказать? Мы бросили свои кости, и они легли против нас.

Игра окончена, Корсибар.

Этого нельзя было снести просто так. В первом порыве гнева Корсибар чуть не обнажил свой меч против Навигорна. Но все же сдержал свою руку и лишь сказал холодным и суровым голосом:

– Я все еще корональ, Навигорн. О том, чтобы сдаться, не может быть и речи. А вы уволены с моей службы.

– Да, – ответил Навигорн, – я уволен.

Он повернулся спиной и торопливо зашагал по залитой кровью, изрытой ногами грязной равнине. Корсибар несколько секунд провожал его неподвижным взглядом. Он не чувствовал ничего. Ничего. Он уходил куда‑то за пределы чувств. Его тело погружалось в волну оцепенения, она шла снизу, от его ног к сердцу, а оттуда к мозгу.

«Я никогда не хотел быть королем, – подумал он. – Корону подложили у меня на пути, а я схватил ее, будто во сне».

– Что вы все сделали со мной? – произнес он вслух. А затем добавил: – Что я наделал?

Никакие предсказания не предупредили его об этой катастрофе. Вокруг валялись трупы. Ведь его маги обещали ему победу, утверждали, что в этот день будут окончательно сведены все счеты, что к сумеркам Маджипур будет иметь только одного короналя и на планету вернется мир. А он опрометчиво позволил себе увидеть в этих пророчествах убедительную гарантию своего триумфа.

Но теперь… Теперь…

Он шел ссутулившись по полю – арене своего крушения, – лицо его было неподвижным, словно окаменело. А затем из мутной мглы, в которую погрузили их волшебники Престимиона, возникла безошибочно узнаваемая фигура Санибак‑Тастимуна.

– Вы, – пробормотал Корсибар. А потом в его душу начал возвращаться гнев. – Вы лгали мне! – сказал он хриплым от ярости голосом.

– Никогда, мой лорд.

– День триумфа, сказали вы. День закрытия всех счетов.

– Так оно и получилось, – холодно ответил су‑сухирис. – Разве мы ошиблись в предсказании на сегодняшний день? Сегодня здесь, бесспорно, была одержана победа.

Глаза Корсибара широко раскрылись. Он разглядел теперь, в этом мраке, как Санибак‑Тастимун дурачил его; или, вернее, как он дурачил сам себя, читая в словах мага то, что сам желал услышать.

Он поднял руку, указывая на расстилавшееся перед ним поле.

– Как вы допустили, чтобы с нами могло такое произойти? Неужели вы не могли ничего сделать, чтобы защитить нас? Смотрите, Санибак‑Тастимун, смотрите! Мы полностью разбиты!

– Он привез с собой самых могущественных волшебников Маджипура. Я не всесилен, мой лорд.

– Вы могли хотя бы предупредить меня, что он каким‑то образом затмит солнце в полдень. Мы бы тогда приняли свои меры и сохранили порядок после наступления темноты.

– Могу ли я напомнить вам, мой лорд, что ваша линия была пресечена естественным образом, и случилось это еще до того, как волшебники Престимиона вызвали темноту…

Это было уже чересчур. Корсибар почувствовал, что все несчастья этого ужасного дня падают на него, словно рушащаяся с высоты гора. Его с головой захлестнули боль, горе и вина. Все, кто окружал его, шаг за шагом вели его к этому бедствию, они совратили его – первым и главным среди них был двухголовый колдун – а теперь его имя будет вовеки веков связано с чудовищным позором.