Он реально крут, подумала Дайрин.  Хорош во всем. Только погляди, как он ловко

 выискивает неисправности - может определить слабое звено в заклинании буквально по

 запаху. Если мы переживем все это, то лишь благодаря ему...

Дайрин почувствовала, что уже раздражает сама себя, и в который раз вытряхнула эту

мысль из головы.  Что это со мной? Почему я не могу перестать об этом думать?

 Такого со мной никогда не было во время моего Испытания.  Но теперь кажется, что

 это

 было уже давным-давно. Да и большую часть своего Испытания она спасалась бегством, и

у нее не было времени для тягостных раздумий. Когда же она останавливалась и пыталась

заняться чему-нибудь другим, например, волшебством, эти мысли догоняли ее и

наваливались тяжелым грузом.  Прямо как сейчас...

Она заскрипела зубами - дурная привычка, стоматолог предупреждал ее об этом, но

даже не обратила на это внимания. И снова попыталась сосредоточиться на структуре, напряжениях, давлении и температуре Солнца. Числа были так велики, что казались

совершенно невозможными здесь, на Земле в этой прохладной весенней ночи.

Температура в миллионы или даже миллиарды градусов, жидкие газы плотнее, чем

расплавленный металл.  Нужно будет одолжить у Ниты ее солнцезащитный крем. Или

 она взяла его с собой на Алаалу? Ладно, не имеет значения...

Дайрин попыталась выпрямиться, на что ее спина немедленно отозвалась приступом

боли. Она размяла спину, оглянувшись вокруг. Рошаун и Скер`рет сидели на коленях по

разные стороны диаграммы, корректируя волшебные формулы. Филифа нигде не было

видно.

 Вероятно, решил немного передохнуть, подумала Дайрин.  Мне бы тоже не помешало.

Она встала, потянулась и направилась к дому.

...  стыжусь самого себя...

Девочка остановилась.

- Для этого нет причины, - услышала она голос отца.

Дайрин замерла в тени от молодых деревьев сассафраса, не успев пересечь лужайку. На

расстоянии двадцати шагов от себя она смогла разглядеть, что в темноте стоят двое, один

из которых слегка фосфоресцирует, более не напоминая волосы ангела, но звезды, запутавшиеся в ветвях какого-то дерева. Дайрин и не замечала раньше, что ягоды Филифа

могут светиться в темноте.

- В конце концов, огонь, в который ты погрузишься, не похож на тот, от которого ты

обычно бежал бы, - сказал папа Дайрин.

 Но он может сжечь нас так же...

- Возможно, - ответил отец. - Но... я не знаю, как объяснить. Это совсем другое чувство, когда ты делаешь это добровольно.

 Ты знаешь это на собственном опыте, сказал Филиф.

Ее отец помолчал.

- Возможно, - ответил он наконец.

 Благодаря огню мой народ стал разумным, сказал Филиф, невесело усмехнувшись свои

мыслям.  Они научились убегать от огня. Сначала они развили мобильность, а позднее и

 интеллект. И затем Тьма, таящаяся в самом сердце Огня, явилась к нам с

 предложением: "Я дарую вам спасение от Моего жара. Если сумеете за него

 расплатиться. Вместо мучительной смерти в огне... вы лишь немного обгорите, будете

 тлеть... в течение всей своей жизни. И будете знать, как она завершится, вместо

 постоянного пребывания в неведении."

- Но вы решили, - произнес ее отец, - что лучше не иметь с Ней дело.

Раздался шелест ветвей, который можно было расценивать как кивок.

 Даже несмотря на то, что некоторые из нас сказали, что мы не будем теми, кто мы

 есть, без Огня, ответил он. Но жизнь невозможна без Света.

134

Дайрин разглядела, как его ветви потянулись к небу, а все ягоды потускнели, когда тот

посмотрел ввысь.