— Это тебе, незаконнорожденный зверь, — сказал он, отодвигая свой стакан от морды Лео и ставя на его место миску с молоком. Затем придвинул кресло поближе к Мэгги и уселся сам, а кот начал жадно пить молоко.

— Он в милости у менеджера? — спросила Мэгги.

— До тех пор, пока мы не пойдем в ресторан. Тогда он вернется обратно в машину или даже в багажник. Он ведь не совал свой нос в мой стакан, нет?

— Он был совершеннейшим джентльменом.

Гедеон вздохнул.

— Я думал, что мы не сойдемся с менеджером во взглядах на эту проблему, но никогда не знаешь заранее.

— Это здорово, что ты дал взятку менеджеру. Я и Лео оценили это.

— Единственное хорошее дело, совершенное мною за этот день. Ты думаешь, он захочет потанцевать с нами?

— У него нет музыкального слуха.

Внимательно посмотрев на нее с минуту, Гедеон большим пальцем поскреб зачесавшуюся переносицу, бормоча при этом:

— Ты знаешь, за это время — очень короткое время — ты едва ли сказала что-либо абсурдное, вернее, все было абсурдным, но все имеет какой-то безумный смысл, за исключением разве что того, что преступник прячется в цирке и постоянно ходит вокруг, охраняя свое спрятанное сокровище. Это совершенно абсурдно, но ты говорила так убедительно, что я начал думать об этом и даже находить какой-то смысл.

Мэгги протянула руку, чтобы потрепать его по руке, лежащей на столе.

— Я думаю, ты утрачиваешь его.

Все еще глядя на нее, он задержал ее руку, накрыв ее сверху своей второй ладонью, и сказал тем же ясным голосом:

— Ты помнишь, я говорил о своем терпении? О том, что я хочу ждать до тех пор, пока на все мои вопросы не будут получены ответы?

— Это звучит знакомо. Да.

— Это было разумно с моей стороны говорить такие вещи, верно?

Мэгги кивнула. Гедеон тоже кивнул.

— Но сейчас это уже не имеет смысла, Мэгги. Срок моего ожидания был укорочен благодаря коту. Это разумно?

Она прокашлялась.

— Я полагаю, что нет.

— Я сплю в палатке в центре Канзаса, которую был вынужден купить, потому что в другой мне приходилось подгибать ноги в коленках, чтобы они не торчали наружу. Палатка же установлена в самом центре балагана, что, мягко говоря, необычно даже для балаганов, это разумно?

Мэгги свободной рукой ущипнула себя за подбородок.

— Ну хорошо, если ты так говоришь…

— Я увлечен женщиной, у которой глаза сирены, лицо ангела, а разум, как лабиринт. Она дает самые абсурдные ответы на самые логичные вопросы и изменяет свое настроение прямо у меня на глазах. Я знаю, что она несколько не в себе, но не знаю, до какой степени. Она пытается найти маньяка среди сумасшедшего дома, потому что маньяк столкнул ее кузена в колодец.

— Гедеон!

— Да, я знаю, ты думаешь, что это разумно, но это не так. Во всей этой ситуации нет ничего разумного. Даже наша с тобой беседа и, собственно, наши отношения. Я трезво мыслящий человек, я распознаю смысл, когда вижу его, но его здесь нет. Тогда почему же я пытаюсь оставаться рассудительным?

Мэгги снова прокашлялась.

— Необходимость внести в хаос порядок? — предложила она.

Он посмотрел слегка смятенным, даже заинтересованным взглядом, но затем покачал головой.

— Контроль — это иллюзия, я знаю об этом. Порядок — тоже иллюзия.