До яхты оставалось совсем недалеко, когда принцесса вновь остановилась. На сей раз причиной задержки был мальчик, плакавший на ступеньках крыльца.

— Что случилось? — спросила Эверильда.

— Я голоден, — сказал мальчик. — Папа и мама умерли, а дядя лупил меня почем зря, и я убежал из дома…

— Удивительно, — сказала принцесса, — как много у нас с тобой общего. Мой дядя, правда, меня не бил, но в остальном он ничуть не лучше твоего. И я тоже убегаю из дома. Идем со мной, нам надо успеть вон на ту яхту. Только поторапливайся, а то будет поздно.

Увы, как это ни печально, принцесса оказалась права — уже было слишком поздно. Из-за угла на набережную вывалила революционная толпа; граждане закричали «Свободы и мыла!» и арестовали обоих беглецов. Мальчик был отправлен в работный дом, а принцесса брошена в тюрьму. Кое-кто из вождей трудового народа требовал отрубить ей голову, поскольку они опасались, что из нее вырастет что-нибудь деспотическое навроде ее дядюшки-регента.

Но все люди, которым хотя бы изредка доводилось бывать во дворце в дореволюционные времена, в один голос хвалили принцессу и категорически высказывались против ее казни. В конце концов было решено избавиться от нее с помощью колдовства. Немедленно отрядили гонцов к Главному Волшебнику страны, и тот, получив повестку, явился на заседание Временного Революционного Правительства.

— Это для меня не проблема, товарищи, — сказал он, узнав, что от него требуется. — Я помещу ее в башню на Затерянном Острове посреди Моря Гибельных Бурь. Это прекрасное, очень надежное место, откуда можно выбраться лишь одним способом.

— Один способ — это слишком много, — строго сказали ему представители новой власти. — Нужно сделать так, чтобы не было вообще никаких способов.

— Видите ли, — робко заметил волшебник, начиная опасаться за свою собственную голову, — в мире не существует таких мест, откуда нельзя было бы найти выход. Но у нее будет один шанс против пятидесяти миллиардов, а это, согласитесь, достаточно солидная гарантия.

Временное Правительство подумало и нехотя согласилось, на всякий случай объявив товарищу Главному Волшебнику строгий выговор за снисходительное отношение к врагам революции. Из тюрьмы привели Эверильду и волшебник вызвал для нее экипаж собственного изобретения, бывший наполовину драконом, наполовину автомобилем и наполовину аэропланом — таким образом, это был уже не один, а как бы полтора экипажа, или, проще говоря, полуторка.

Послушно явившись на зов хозяина, универсальный гибрид принял в свой кузов Эверильду, получил необходимые инструкции и по команде «Пошел!» взмыл в воздух и начал круто набирать высоту. У принцессы перехватило дух, она закрыла глаза и изо всех сил стиснула зубы, чтобы не завизжать от страха. Это ей удалось.

Членам Временного Правительства, присутствовавшим при отправке экс-принцессы на вечное поселение за тридевять земель, так понравился комбинированный экипаж-полуторка Главного Волшебника, что они заменили вынесенный ему строгий выговор простым выговором, без занесения в личное дело.

Между тем полуторка доставила Эверильду в нужное место, высадила ее из кузова и полетела обратно к своему хозяину, который ласково потрепал ее по драконьему загривку и вдоволь угостил машинным маслом, бензином, огнем и минеральной водой.

А что же принцесса? Когда шум и свист улетавшего монстра растаял вдали, она открыла наконец глаза и обнаружила, что стоит на верхней площадке огромной башни. Она была одна — совершенно одна. «Я здесь не останусь, — подумала Эверильда. — Я обязательно сбегу — так же, как сбежала из дворца».

Подойдя к краю площадки, она посмотрела вниз.