— Мне ничего не нужно, только ты сам. — Кристин прижала ладони к его щекам. — Ты самый лучший мужчина на свете, самый красивый, самый добрый. Не знаю, что бы я делала, если бы ты не предложил мне выйти за тебя замуж… Наверное, мое сердце разорвалось бы. Я буду счастлива стать твоей женой, я хочу всегда быть с тобой.

Лицо Бака совершенно преобразилось, у Кристин даже дух захватило от этого зрелища. Если бы она не знала, что Бак никогда не плачет, она могла бы принять странный блеск в его зеленых глазах за слезы.

— Мы прочно обоснуемся на ранчо, пустим здесь корни. У нас будет много сыновей и дочерей, они подарят нам внуков, — мечтательно проговорила Кристин. — А когда мы с тобой состаримся, то будем целыми днями сидеть на веранде и любоваться горами. Ах, Бак, я так счастлива! Знаешь, кажется, я даже немного благодарна Быстрому Бегу!

Бак припал губами к ее губам, припал долгим поцелуем, чувствуя, как вновь просыпается желание. Когда он оторвался от нее, Кристин сама к нему потянулась, и из груди Бака вырвался вздох, прозвучавший как стоп.

В эту минуту Бак чувствовал себя счастливейшим из смертных.

Глава 25

Это был тревожный день для ранчо «Аконит».

Бонни накрыла на стол, и мужчины молча уселись. Густав был сам на себя не похож; обитатели ранчо с трудом узнавали в нем прежнего Густава, веселого и жизнерадостного парня. Он корил себя за то, что не заметил индейца и позволил ему похитить Кристин.

Бонни же чувствовала себя виноватой в том, что она жива и здорова, в то время как Кристин в опасности, может быть, даже погибла. В ее голове вертелись бесчисленные «если». Если бы она не увлеклась беседой с Густавом, то наверняка услышала бы какой-нибудь шум! Если бы она вернулась в дом вместе с Кристин! А если бы они с братом вообще никогда не приезжали в «Аконит»?..

Накормив мужчин, Бонни пошла проведать новорожденного теленка и накормить Сэма остатками обеда. Быстро проглотив угощение, пес помчался к флигелю, где рассчитывал получить что-нибудь еще и от Тэнди. За последние дни Сэм и Тэнди стали закадычными друзьями — пес мог часами лежать возле койки, когда старик поглаживал его косматую голову.

К вечеру с гор подул холодный ветер. Бонни вышла на веранду. Все вокруг дышало миром и покоем. В неярком вечернем свете, насколько хватало глаз, перед ней открылась картина, казавшаяся олицетворением довольства и счастья. Серо-голубой фон окрестных гор мягко оттенял тусклое золото осенней травы и темную зелень кедров. Бонни вдохнула полной грудью прохладный воздух и позволила себе постоять несколько минут, наслаждаясь пейзажем. Потом вернулась на кухню и занялась стряпней.

За ужином притих даже Джилли. Берни просил его рассказать что-нибудь про Бака и его дружбу с индейцами племени сиу, но Джилли отделывался односложными ответами, и разговор вскоре прекратился, Бонни поставила на стол блюдо с рисовым пудингом и вернулась к плите за кофе, когда в дверь заглянул мальчик-индеец, увидев Бобра, Мальчик произнес всего два слова, но, услышав их, все пришли в движение.

— Приближаются бледнолицые!

— Бледнолицые идут!

Три стула царапнули ножками пол — мужчины, как по команде, вскочили на ноги. Джилли схватил ружье и метнулся к парадной двери. Остальные последовали за ним. Из леса, с северной стороны, выехали двое всадников.

— Тот, что слева, — шериф Лайстер, но здесь его власть недействительна, а второго я не знаю.

— Я его уже видела. Он приходил к нам в кафе в то утро, когда я ошпарила Брузу горячим кофе.