|
Я получила большое удовольствие от этого зрелища. – Хотите положить это в коробку? – спросила я Артура, показывая на тарелку с едой, которая стояла передо мной на столе. – Мне ни за что на свете этого не съесть. Мне показалось, что я не сказала ничего особенного. Ну, не могла я съесть все, что было на тарелке, слишком много на нее было всего наложено. Но получилось не совсем то. Собственно, получилось то, что нужно, на мой взгляд, а вот восприняли они это совсем не так, как я предполагала. Собственно говоря, я не хотела ничего выкидывать зазря. Хотела поделиться с Артуром, а вышло так, как будто я опять нанесла Розалин удар ниже пояса. – Я возьму с собой Ару, так что пригодится, – ответил Артур, и у меня появилось ощущение, что он утешает порозовевшую Розалин, которая тотчас принялась крутиться по кухне, чтобы собрать еще один ланч. – Все очень вкусно, Розалин, я говорю правду, просто так много я никогда не ем. Мне не верилось, что из-за завтрака могла возникнуть серьезная проблема. – Конечно, конечно, – закивала Розалин, словно ей самой не хватило ума это понять. Она собрала продукты и уложила их в небольшой пластиковый бочонок. Артур ушел. Я все еще сидела за столом, пытаясь справиться с тремя тысячами тостов, которых вполне хватило бы на реставрацию замка, когда Розалин принесла поднос из маминой спальни. Вся еда осталась нетронутой. Склонив голову, Розалин прямиком отправила ее в мусорное ведро. Если учесть то, что произошло перед этим, думаю, Розалин была глубоко обижена. – У нас не было принято плотно завтракать, – стараясь быть по-нежнее, пояснила я. – Утром мама обычно съедала набор «брекфест-бар» и пила кофе. Розалин выпрямилась и обернулась в полной готовности поговорить о еде. – «Брекфест-бар»? – Знаете, такой набор из овсянки, хлопьев, йогурта, ну и так далее. – Но… это подают только в баре. – А какая разница? – Значит, «брекфест-бар». Розалин помрачнела. – Так быстрее. Можно поесть на бегу. – И я сделала попытку объяснить: – Когда едешь в машине или бежишь куда-нибудь. – Но что же это за завтрак такой? В машине? Мне стоило большого труда не засмеяться. – Так можно сэкономить много времени. Розалин смотрела на меня так, словно у меня выросло еще девять голов, потом стала молча убирать в кухне. – Что вы думаете о маме? – спросила я, выдержав довольно долгую паузу. Повернувшись ко мне спиной, Розалин протирала стол. – Розалин! Что вы думаете о мамином поведении? – Детка, у нее горе, – торопливо отозвалась Розалин. – Не думаю, что это горе, когда думаешь о слоне в комнате. – Ах, вот ты о чем. Она не поняла тебя, – с облегчением пояснила Розалин. – Мыслями она далеко от нас. – В стране попугаев, вот где она, – пробурчала я. Так как люди постоянно говорили мне о том, что такое «горе», словно я вчера родилась и не понимаю, насколько тяжело терять человека, с которым ты последние двадцать лет не расставалась ни на один день, то я довольно много прочитала на этот счет и узнала, что нет определенного правильного способа проявлять свое «горе». Не знаю, насколько я права или не права, но думаю, что мамино горе было неправильным. Слово «горе» пришло к нам из старо-французского языка, на котором слово «grеve» означает «тяжелая ноша». Смысл в том, что горе всеми заключенными в нем чувствами придавливает несчастного к земле. По крайней мере, со мной происходит именно так: словно я изо всех сил тащу себя с места на место, словно это стоит мне больших усилий, а вокруг сплошная темь и грязь. И в голове у меня, причиняя жуткую боль, только такие мысли, каких раньше не было. |
