— А теперь мы имеем дело с той Нечистью, которую знаем, — сказал Харкорт. — И думаем, что никакой другой Нечисти не существует.

— Есть обрывки старинных легенд, на которые не следует особенно полагаться, — сказал Шишковатый, — и в них говорится, что поначалу наша Нечисть была совсем не той Нечистью, какую мы знаем. Вполне возможно, что, когда человечество только еще появилось на свет, было такое время, когда они могли стать нашими добрыми соседями, — пусть у них свои странные обычаи, но они были занятны и иногда даже симпатичны. Но с течением времени им пришлось понемногу превратиться в Нечисть, чтобы выжить. Они могли научиться этому у Древних, которые видели в них средство продолжить древнюю традицию злой воли, завещав им хранить эту традицию, когда сами Древние погрузятся в подступавшее забвение. Но даже при этом наша Нечисть могла и не стать такой, какой мы ее знаем, если бы ее не заставил ход событий. Возможно, они были просто вынуждены это сделать, когда оказались зажатыми между варварами и римлянами. Может быть, им пришлось научиться внушать ужас, чтобы защищаться. А нынешняя их ненависть к человечеству могла зародиться — и я полагаю, что так оно и было, — тогда, когда этот бестолковый святой, который, говорят, заключен в призме, что мы ищем, попытался изгнать их из этого мира в Пустоту. Трудно осуждать их за ненависть, которую вызвали его действия. И с тех пор…

— Но наш коробейник-чародей говорил, что их ненависть и злобность то усиливаются, то ослабевают…

Шишковатый покачал головой:

— Может быть, этот чародей знает, что говорит, а может быть, и нет. Очень возможно, что нет. А возможно, что Древние, которые еще не совсем сошли на нет, время от времени начинают как-то на них влиять, внушают им приступы ярости…

— Но на острове Древние перебили великанов, которые гнались за нами.

— Не исключено, что они просто попались под горячую руку, — сказал Шишковатый. — Нечисть понять невозможно. Нам это не дано. Мы никогда не сможем представить себе ход ее мыслей.

— Но мы растревожили Древних, — сказал Харкорт. — И если все, что ты говоришь, верно, то человечеству предстоит новый кровавый цикл.

— Об этом можешь не беспокоиться, — сказал Шишковатый. — У нас вполне достаточно собственных забот, чтобы думать еще и о чужих.

И он быстро зашагал вниз по склону, туда, где отдыхали остальные, а Харкорт остался сторожить.

Он взглянул вверх, но драконов по-прежнему не было. На западе над самым горизонтом виднелось какое-то смутное пятнышко, но оно было слишком далеко, и что это такое, Харкорт разглядеть не мог. Видно было только, что там что-то летит. Впрочем, он был уверен, что это не дракон: неровный полет дракона он узнал бы сразу.

Примерно час спустя у подножия холма, над самым лесом, пролетела стайка фей. Солнце разноцветными радугами играло в их прозрачных крыльях. Они долетели до реки и свернули вдоль нее на запад.

Харкорт еще раз взглянул туда, где паслись единороги, но они перешли на другое место, и отыскать их он не мог. Куда-то делась и стая волков.

После того как скрылись из виду феи, никакого движения не было заметно. Если бы на севере, западе или юго-западе появилось что-то движущееся, он бы обязательно это заметил. Наблюдать за другими направлениями не было большого смысла: на востоке и юге тянулся густой лес, в котором он все равно никого бы не увидел. Тем не менее время от времени он поглядывал и в ту сторону — не появится ли там кто-нибудь в воздухе.