Однако тишина в зале сохранялась совсем недолго. Как только на сцене появилось «Племя» – друзья главного героя, – в зале началась массовая истерия.

Даже Митци, которая уже не надеялась когда‑нибудь весело рассмеяться, подобающим образом хохотнула.

На сцену, шаркая, вышли беби‑бумеры – лица у них были загримированы в духе Вудстока, одеты они были в разного рода халаты, головы украшали парики «афро», а довершали наряд бусы, цветы и колокольчики.

Лав и Лоб, у которых парики были надеты поверх велосипедных шлемов, весело помахали первому ряду.

Долл и Лулу рыдали от смеха, когда актеры, игравшие «Племя», неуклюже поставили на сцене алтарь, попытались зажечь огонь спичками, которые никак не хотели зажигаться, и были вынуждены воспользоваться зажигалкой Сида, после чего обнаружили, что у них нет ножниц, чтобы состричь символическую прядку его волос, поэтому его парик они кинули в огонь целиком.

Что‑то заревело, засвистело, ослепительно вспыхнуло.

Сид, теперь уже лысый, который вечно плакался о своем артрите и двигался со скоростью похоронного кортежа, с диким воплем вскочил на ноги.

«Племя», казалось, несколько обеспокоило разгоревшееся пламя, и они, держась поближе к кулисам, робко стали исполнять «Водолея», и тогда Фетровая Шляпа неуклюже вылез на сцену и залил огонь чашкой кофе.

Огонь погас, «Племя» прошаркало вперед, и «Водолей» зазвучал громче.

Поскольку кто‑то позаимствовал для представления достаточно подозрительную систему объемного звучания, от музыки Галта Макдермота грозили лопнуть барабанные перепонки. Зрители, больше не опасавшиеся быть изжаренными, стали с удовольствием подпевать.

После этого все пошло как нельзя лучше. Первый акт мчался полным ходом, ни один зритель не понимал, что творится на сцене, актеров это, похоже, не смущало; и те, и другие отрывались на полную катушку. Заглавная песня в исполнении беби‑бумеров звучала примерно так, как бывает, когда толпа перепивших тетушек и дядюшек на чьей‑нибудь свадьбе первый раз в жизни пробует петь караоке. – Танцуйте, черт возьми, танцуйте!!! – вопил из‑за кулис Фетровая Шляпа.

Беби‑бумеры старались изо всех сил. То, что они делали, для их возраста было просто героизмом. Движения их были более механическими, чем чувственными; большая часть актеров наступала на полы собственных халатов, с некоторых свалились парики. Похоже, на репетициях им не приходилось петь и танцевать одновременно. Ронни упал, а выступавшая без очков Берил забрела на самый край сцены и исчезла где‑то за столом, на котором стояли софиты.

– Мне кажется, у меня от этого начнутся схватки, – весело фыркнула Долл. – Много лет я так не смеялась.

Одна за другой следовали провально исполненные песни, цветы осыпались на пол, Фрэнк упал с шеста, и ему помогли покинуть сцену, и весь Хейзи Хассокс был в восторге от каждой минуты этого представления.

Бернард, Дорин и Кристофер на цыпочках вышли на край сцены, выглядело это весьма зловеще. Стереосистема, настроенная на многократное воспроизведение, заиграла «Харе Кришна». Жители Хейзи Хассокса смотрели на них во все глаза.

– Наступило время «Междусобойчика»! – пронзительно крикнул Кристофер. – Туристы, присоединяйтесь к оргии!

Хейзи Хассокс немного тормозил.

– Они раздеваются! – весело крикнула Тарния, обращаясь к зрителям в своем ряду.

Да, они раздевались. Страшнее зрелища Митци не видела никогда в жизни. Тридцать с лишним пенсионеров разделись, демонстрируя всем свое серенькое бельишко и тела, которые у некоторых были еще серее белья. Лав и Лоб, в комплектах от «Ведонис»,[64] выглядели великолепно. Слава богу, подумала Митци, что вовсю работают вентиляторы‑воздухонагреватели.