А потом, совершенно неожиданно для нее, он взял ее за руку и увел из бара, где царил бесшабашный разгул, в длинный коридор «Волшебной долины», где из низкого потолка выступали балки.
– Кто‑нибудь видел, как мы сюда пошли? – улыбнулся он ей.
Она покачала головой.
– Хорошо.
Все так же держась за руки, они поднялись по узкой дубовой лестнице, где стены были обшиты деревянными панелями, и Джоэл отпер дверь в конце коридора.
Спальню – комнатку с белыми стенами и низким потолком, на котором пересекались потемневшие балки, выдержанную в кремовом и сливовом цветах, – освещали крохотные лампы.
– Ой! – Митци изумленно глянула на роскошно застеленную кровать с балдахином. – Ой…
– Это не спальня для новобрачных, – на лице Джоэла читалось некоторое беспокойство. – Ее Отто и Борис оставили на тот случай, если молодые все‑таки передумают, но ведь нас и эта комната устроит, правда?
Митци, не в силах произнести ни слова, кивнула.
Джоэл притянул ее к себе.
– У меня было достаточно времени, чтобы подумать, отчего у тебя… то есть, отчего у нас… все так плохо получилось после похода в «Лоренцо».
– Это я виновата. Я повела себя глупо, мне нужно было объяснить…
– Не надо ничего объяснять, – Джоэл наклонился и нежно поцеловал ее. – Не сейчас. Я в тот вечер тоже был не в восторге от перспективы того, что нас застанут врасплох Лулу и Шей. Я тоже хотел, чтобы все произошло как‑то особенно. Похоже, в порыве страсти я почти позабыл об этом, но – таковы мы, мужчины.
Митци обвила его шею руками.
– Я подумала, что ты решил, что я просто не хочу тебя.
– Я так и подумал. Какое‑то время я так и считал. Конечно, твое право передумать, но я пытался понять, что именно я сделал не так. Однако, – он снова поцеловал ее, – я не привык сдаваться, и я все так же желал тебя, любил тебя, не мог вот так просто уйти и забыть тебя, хотя и старался это сделать. Так что теперь я пытаюсь искупить свою вину, получить прощение за то, что вел себя, как тупейший мачо.
– Спасибо… это что‑то великолепное. – Митци осмотрела на комнату, а потом снова глянула на его красивое лицо. – Я не заслуживаю тебя. Я… я хотела, чтобы в тот вечер все произошло как‑то особенно… но было и еще кое‑что…
– Что, например?
– Ой, разные глупости – мне не хотелось, чтобы все осталось просто случайным приключением, чтобы мне опять было больно, и…
– Я тебя отлично понимаю, – сказал Джоэл. – Что касается меня, я могу обещать вечно быть верным тебе. Я тоже избегал серьезных отношений, потому что не хотел снова страдать. Для меня это был большой риск. Но я был готов рискнуть, потому что я очень тебя люблю. Митци сглотнула.
– Но как же разница в возрасте?.. Что, если ты захочешь иметь детей от другой женщины? А если…
– Митци, жизнь и состоит из одних «если». И она очень коротка. Если тебе дана возможность стать счастливой, нельзя все портить, думая об этих «если». А разница в возрасте у нас совсем небольшая, и она не имеет никакого значения. А иметь детей я никогда и не хотел. И хватит извиняться. Я люблю тебя.
– Я тебя тоже люблю, – вздохнула она с облегчением, с нежностью, с пронзительным счастьем. – Я так сильно тебя люблю…
Тогда он снова поцеловал ее, а она поцеловала его, и одежда была торопливо сброшена, и они были счастливы и пылали страстью, и все было уже не важно. Все не имело никакого значения.
Митци вспомнила, что мимолетом, когда они вместе опустились на мягкую пуховую перину, которой была застлана кровать с балдахином, она подумала, что однажды расскажет ему про песню «Amoureuse». |