Естественно, деньги у нее имелись, правда, не ее собственные, а крестной.

Волшебный сон Леди Бресли держала их в саквояже, который ночью хранился в ее спальне под присмотром горничной.

Леди Бресли никогда бы не отправилась за границу без средств, которых хватало бы и на оплату билетов, и на всякие дорожные нужды.

«Ну как я могла забыть об этом?»— недоумевала Клодия.

Кроме того, она была осведомлена об украшениях леди Бресли.

Крестная всегда, можно сказать, увешивала себя драгоценностями, а браслет и кое-какие украшения не снимала даже на ночь.

Клодия каждый раз задавалась вопросом, надежно ли они хранятся в сейфе гостиницы, но в дороге обе шкатулки постоянно находились в карете рядом с ней.

«Мне хватит денег, чтобы оплатить билет до Лондона», — успокоилась Клодия.

Ее еще не будили, она сама решила, что уже пора вставать.

Открыв занавески, она позвонила Эмили, которой следовало бы уже прийти.

Раз Эмили почти совсем не пострадала, она скорее всего забрала обе шкатулки из кареты.

Значит, они сейчас в целости и сохранности покоятся в ее комнате, а может, горничная положила их в гостиничный сейф на время, пока все занимались похоронами леди Бресли.

«Как глупо было с моей стороны ни о чем не вспомнить, — упрекнула себя Клодия, — но ничего, Эмили позаботилась и о деньгах, и о драгоценностях».

В нетерпении она позвонила снова.

Гостиничная служанка открыла дверь.

— Вы звоните, сеньорита? — спросила она.

Медленно подбирая испанские слова, Клодия велела прислать к ней Эмили.

Испанка поняла и исчезла. Прошло почти пятнадцать минут, когда она наконец появилась с сообщением:

— Девица уходить, сеньорита, она уезжать.

Клодия удивленно посмотрела на нее.

— Думаю, вы что-то путаете.

Горничная не понимала.

Клодия начала одеваться и приводить себя в порядок, затем спустилась вниз и попросила позвать гида, который из-за полученных травм предпочел разместиться на нижнем этаже.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем швейцар ввез его инвалидную коляску в вестибюль, где его ждала Клодия.

— Простите за беспокойство, но я только что узнала, и, мне кажется, это совершенно не вероятно, будто Эмили уехала. Что на самом деле произошло? Куда она могла уехать?

Гид ответил не сразу:

— Боюсь, для вас это будет жестоким ударом, мисс Ковентри, но она действительно уехала с Хопкинсом, хотя я считал его человеком, заслуживающим доверия.

— Но… почему? Они… вернулись в… Англию?

— Насколько я понял владельца гостиницы, вчера вечером они попросили его выдать им шкатулку с драгоценностями ее сиятельства. Эту шкатулку принесли в гостиницу очевидцы происшествия и передали ему на сохранение. По его словам, Эмили с Хопкинсом также попросили его отдать им другую шкатулку, в которой, видимо, хранились деньги ее сиятельства и, разумеется, документы и билеты на обратный путь, которые я передал ее сиятельству.

— Вы… хотите… сказать, — запинаясь, переспросила Клодия, — они украли все?!

— Да, они действительно украли все! Боюсь, мисс Ковентри, вы окажетесь теперь в весьма сложной ситуации.

Клодия сосредоточенно смотрела на него.

Невозможно было поверить, что все сказанное им — правда.

Но, по-видимому, дела обстояли именно так, как он говорил, а значит, она осталась без каких бы то ни было средств.

Правда, сохранились драгоценности мамы, которые она, сама того не сознавая, крепко держала даже после обрушившегося на нее удара.

Она держала их при себе с того момента, как они выехали из Кадиса, поскольку леди Бресли сказала ей, будто иногда вещи крадут прямо из багажного отсека кареты, причем с такой ловкостью, что пассажиры ничего не могут заметить.