Дилан глянула на часы: господи, всего одиннадцать, как тянется время! А если Росса до шести не будет или до семи? Что же ей делать целыми днями, если даже словом перекинуться не с кем?

Она выложила овощи на разделочную доску: чистить их еще рано, – и сварила себе кофе. Потягивая черный душистый напиток, открыла одну из книг, что оставил ей Росс. Чтение оказалось проще, чем она думала: почти на каждой странице цветные иллюстрации, а текст вполне понятный. Дилан для начала выбрала раздел «Фауна хвойного леса» и минут двадцать увлеченно читала, пока не услышала оклик Росса с крыльца.

Отложив книгу, она бросилась к двери и застыла на пороге. Росс не один: с ним женщина, он обнимает ее за плечи. Это что еще за новости? Волосы цвета только что вылупившихся цыплят, фигура извилистей, чем серпантин. Облегающий белый свитер подчеркивает соблазнительно высокую грудь, поскольку заправлен под черный кожаный ремень на тонкой талии. Длинные ноги туго обтянуты джинсами.

Росс улыбнулся ей – ни капли смущения.

– Знакомься, Дилан, это Сюзи Хейл, жена Алана. – Помнишь, я тебе про него рассказывал? Тоже лесник, мой друг. Они живут в десяти милях от нас и приглашают нас на ужин.

Дилан пропустила его слова мимо ушей. Взгляд ее был прикован к пятну яркой губной помады в уголке его губ. Это у них так заведено – целовать жен лучших друзей в губы?

Блондинка выскользнула из объятий Росса и шагнула ей навстречу, протягивая руку. Лак на ногтях был в тон губной помаде.

– Привет, Дилан. Добро пожаловать в нашу глухомань!

Рука теплая и крепкая, в улыбке такое дружелюбие, что Дилан не могла не улыбнуться в ответ.

– У вас лондонский выговор.

Сюзи рассмеялась, запрокинув голову.

– Тонко подмечено! Я родилась в Финчли и там выросла. Нам, столичным штучкам, здесь ой как тоскливо. Небось уже скучаешь по дому? Я дико скучаю. С тех пор как мои старики перебрались в Уэльс, я всего раза три была в Лондоне. Брату предложили работу в больнице, в Кардиффе, он – физиотерапевт. А старики за ним потянулись. Отец у меня уроженец Кардиффа и всегда мечтал вернуться в родные края. Так что в Лондоне мне теперь приходится жить в гостинице, а ты сама знаешь, почем там стоит приличный номер. Да и вообще в Лондоне на жалованье Алана не разгуляешься, не могу же я спустить все до последнего пенни, как моряк, сошедший на берег!

Дилан опешила от такой пулеметной речи. А Сюзи продолжала, не переводя дыхания:

– Росс говорит, что ты – балерина, а я ни разу на балете не была, представляешь, стыд какой? Танцы только в кабаках видела. Культуры мне явно не хватает. – Она засмеялась и повернулась к Россу. – А тебя каким ветром на балет занесло? Небось по ошибке билет купил, признавайся! Бьюсь об заклад, тебе больше по вкусу что-то вроде «Фоли-Бержер».

Росса явно забавляла ее трескотня. Неужели ему нравятся такие сороки? Может, и хорошо быть общительной, болтать без умолку, но Дилан знала, что это не для нее. Балет – безмолвное искусство, требующее большого физического напряжения. И в жизни ей почти всегда хватало жестов, чтобы выразить то, что она хочет. На сцене она чувствовала себя вполне раскованно, а вот с людьми, особенно с такими непохожими на нее, ей всегда бывало как-то неуютно.

– Билет я купил только потому, что на афише перед театром увидел Дилан, – с улыбкой ответил Росс.

Странно, ей он об этом не говорил! Она поймала его взгляд: темно-серые глаза смеялись.

– Вот оно что! Ты не балет пошел смотреть, а Дилан. Представляю, как сексуально она смотрится в трико!

– Я сперва не понял, что она в трико. На афише она казалась совершенно голой. Это уж потом, на сцене я разглядел трико телесного цвета.

Дилан вспыхнула.