– В девять! У меня в одиннадцать репетиция.

– А может, пропустите и проведете день со мной?

– Что вы, Майкл меня убьет. Если каждый день не работать у станка, мышцы быстро потеряют эластичность.

– И когда вы освободитесь?

– В обед. В час дня. А после надо отдохнуть – поспать перед вечерним спектаклем. Я же говорила, что собой не распоряжаюсь.

– Завтрак и обед – мои, – заключил он и взял ее лицо в ладони.

Их губы вновь соприкоснулись. Дилан никогда еще не испытывала такого огненного желания.

Через неделю состоялась их помолвка. А свадьбу назначили через месяц. Отец Дилан чуть с ума не сошел, когда узнал о таком скоропалительном решении дочери. Еще двух лет не минуло с тех пор, как умерла ее мать. Дилан тосковала по ней. В год, когда Ингрид Адамс умерла от рака, ей исполнилось бы пятьдесят. Сгорела как свечка – может, для нее это и к лучшему, но Джо Адамс до сих пор не пришел в себя и у него не было сил заниматься устройством свадебных торжеств.

– Мы не успеем! – говорил он Дилан, разводя руками. – Ну, подождите хоть несколько месяцев, дайте себе время подумать, а нам – организовать все как следует.

– Нам незачем ждать. Мы уже все обдумали.

Отец бросал отчаянные взгляды на ее сестру Дженни. Та было тоже попробовала ее отговорить, но, видя, что Дилан ее попросту не слушает, оставила эту затею.

С Майклом было еще труднее. Он, услышав такую новость, побелел и затрясся от ярости.

– Кто дал тебе право так подводить меня? Столько работы псу под хвост! Дилан, это же обычное увлечение. Ну переспи с ним – зачем сразу под венец? Ты же рождена для балета, как можно похоронить себя в глуши? Ты должна жить в Лондоне!

– Прости, Майкл, – повторяла она со слезами на глазах, не находя других слов. Она виновата перед ним, и он совершенно прав. Ведь она не просто выходит замуж, а ставит крест на своей карьере, бросая Майкла, разрушая все, что они создали вместе. – Контракт истекает в этом месяце, я не стану возобновлять его.

Сезон заканчивался через месяц. В июле они собирались отправиться в турне по Соединенным Штатам, а к осени вернуться и открыть в Лондоне новый сезон. Теперь Майклу придется обойтись без нее.

Партнер схватил ее за плечи и грубо встряхнул.

– Я тебе не позволю! Что будет со мной? Я же не могу танцевать один!

Внутри у нее все переворачивалось, но она заставила себя вздернуть подбородок и посмотреть на него с вызовом.

– Прости, Майкл. Не сердись на меня. Я понимаю, тебе будет трудно, так ведь вся наша жизнь состоит из трудностей. Найдешь другую партнершу, еще лучше, и с ней на весь мир прославишься.

– Как тебе не стыдно! – бушевал он. – Ты же танцовщица от Бога, пожалуй, лучшая из своего поколения… Как же можно все бросить ради какого-то… мужлана! Боже мой, Дилан, ведь он никто! Где ему понять, какой у тебя талант! Он и на балете-то, думаю, был впервые. А теперь хочет лишить его такой жемчужины, даже не подозревая об этом!

– Майкл! – Голос ее дрогнул. – Ну как ты не поймешь: он меня любит… Мы любим друг друга!

– Что ты твердишь одно и то же? Я уже сказал тебе: любовь не вечна. Это скоро пройдет. Или ты совсем разучилась думать?.. Нет, ей-богу, ты обезумела – иначе не назовешь!

У Дилан вырвался нервный смешок.

– Может быть, но с этим ничего нельзя поделать. Да, я обезумела, Майкл. И думать в состоянии только о нем, о Россе. Даже если останусь на сцене, я уже не смогу танцевать, как раньше, потому что все потеряло для меня смысл.