Вода и кровь лились у Ардалиона изо рта и носа. Наконец смертная мгла заволокла его глаза.

Тогда Скарроу отрубил ему руки и ноги и повесил их на священном дереве. Изувеченное тело графа Ардалиона бросили под дубами, а голову прибили к ритуальному столбу, воздвигнутому посреди поляны. Труп лисицы суеверные пикты трогать побоялись.

И никто не видел, как в глухую полночь голова мертвого графа отделилась от столба и, упав на землю, покатилась прочь, сперва медленно, а потом все быстрее и быстрее…

— А теперь я хочу говорить с моим отцом! — сказала Аресса, легонько похлопывая кнутом по ладони.

— Я здесь, дочь! — послышался низкий мужской голос. В устах хрупкой израненной девушки он звучал просто чудовищно.

— Итак, я — плод проклятия? — с угрозой спросила Аресса.— Я правильно поняла?

— Да.— В голосе графа Ардалиона звучала глубокая скорбь.

— Я предалась злу? Неужели это правда? Я убиваю Митру?

— Да.

— Стало быть, я всего лишь колдунья и подлежу уничтожению как самая ненавистная храфстра?

— Ты знаешь это сама.

Аресса помолчала, прежде чем задать новый вопрос, видимо давно мучивший ее.

— Скажи, отец… Правда, что Митра мертв?

— В своем храме ты убиваешь его каждый день,— был ответ.— Митра мертв или скоро умрет…

— Ты умер, отец, а мертвые всеведущи.

— О, если бы…— прошептал граф Ардалион.— Как я жажду покоя!

— Зачем ты распял лисицу?

— Я посылал весть тебе, Аресса. Ты получила мой голос?

— Я получила весть. Чего ты хочешь от меня, отец?

— Дай мне небытие…

Макдашу застыла в неподвижности, бессильно обвиснув в своих оковах.

Соня вновь яростно рванулась с места:

— Она мертва! Ты убила ее!

На этот раз никакая колдовская сила не смогла удержать на месте рыжеволосую воительницу. Соня бросилась к столбу пыток, чтобы отвязать несчастную жертву. Но Аресса властным жестом приказала ей не двигаться.

— Берегись! Ты можешь погибнуть! Ни с места, Соня!

Жрица вскинула руки к солнцу и громко воззвала к Митре:

— Благой творец, которого я предала! Создатель света! К тебе взываю я, порождение тьмы и семя проклятия! Очисти землю от скверны! Да не останется здесь больше ничего, над чем могли бы надругаться враги твои, о Митра! Покажи мне, что ты жив!

В ответ на эту страстную мольбу гигантский столб пламени взметнулся из-под земли, окутывая и Арессу, и замершую у столба Макдашу и раба с пыточными клещами…

Соня отпрянула, готовая бежать, чтобы чудовищное пламя не поглотило и ее. За спиной она слышала замирающий голос графа Ардалиона:

— Помоги мне… Помоги…

— Нет, ну вы подумайте! — возмущалась добрейшая госпожа Элистея, хозяйка таверны «Дойная козочка».— Мало того, что эта, с позволения сказать, рыжая мерзавка сняла со стены гобелен! Чем ей, кстати, гобелен не угодил? Работа известной мастерицы! Очарование, а не гобелен! Так эта негодяйка… Она еще и спала на полу! Все подушки побросала в угол, к перине не прикоснулась, одеяла не тронула, кроме одного, в которое заворачивалась, точно червяк в кокон! Уж не думает ли эта воображала, что в моей чистейшей пуховой перине водятся, с позволения сказать, клопы? Нахалка, одно слово! Уж я ли для постояльцев не стараюсь…

Эти возмущенные монологи глубоко оскорбленная в своих самых лучших чувствах госпожа Элистея вела у себя в таверне, перетирая горы посуды. Несколько пиктских воинов рассеянно прислушивались к ворчанию хозяйки таверны.