|
Надпись образно и красноречиво утверждала несокрушимость Церкви Христовой. В бытность Византийской империи крепость, названная Каламита, стала крупным оплотом на Таврическом полуострове, а в позднем Средневековье, когда турки захватили Константинополь, Каламита, еще более укрепленная, принадлежала княжеству Феодоро. Но христианский век ее на тот момент подходил к концу – в 1475 году османы, с кровавым триумфом шедшие по землям Причерноморья и Азова, приступом захватили крепость. Три века она принадлежала крымским татарам и туркам, пока русские не выбили захватчиков из этих святых мест, где выросло столько монастырей, где церковные фасады становились всего лишь фасадами скал и пронизывающих камень пещер. А вот турецкое название «Инкерман» так и осталось, приросло, вошло в обиход русского языка, стало привычным для новых хозяев…
Именно тут, накануне битвы, главнокомандующий крымской армией князь Меншиков и разрабатывал «на скорую руку» диспозицию войск. И отсюда он разослал ее своим генералам. Вкратце диспозиция была такова: 5 ноября генерал-лейтенант Соймонов со своими войсками идет от Севастополя к Килен-балке и оттуда в шесть часов утра начинает наступление на Сапун-гору; генерал-лейтенант Павлов, при войске которого должен находиться генерал от инфантерии Данненберг, в те же часы должен перейти по восстановленному Инкерманскому мосту и, встретившись с Соймоновым у подножия Сапун-горы, в паре с ним напасть на англичан; генерал от инфантерии Петр Горчаков, командовавший двадцатитысячным отрядом, стоявшим у Чоргуна, а значит, в тылу у союзников, должен, дословно, «содействовать общему наступлению, отвлекая собою силы неприятеля и стараясь овладеть одним из подъемов на Сапун-гору». Генерал-майору Тимофееву, защитнику Севастополя, с пятитысячным отрядом и артиллерией быть в полной готовности, дабы в нужный момент сделать вылазку из шестого городского бастиона и напасть на союзников (которые уже будут атакованы с двух сторон) с севера, от Карантинной балки. Разбить союзников наголову князь Меншиков и не мечтал. Но коли фортуна окажется к русским милостива, можно было надеяться, что правый фланг союзников, изрядно растянувших свои войска, будет смят, что русские смогут укрепиться на Сапун-горе и далее станут грозить тем англичанам и французам, что окружили Севастополь. Тем самым дальнейшая осада города-крепости станет невозможна и в самое ближайшее время будет снята. В пять утра, когда было еще темным-темно, первые батальоны генерала Павлова по размытой дождями дороге подошли к инкерманскому мосту. Но тут всех ожидало горькое разочарование. Навстречу громаде войска, черной тучей на фоне ночного неба подступившей к Черной речке, вырвался из строительного люда офицер. Он жадно рассматривал того, к кому надо было обратиться. Вперед, в окружении адъютантов, выехал генерал Павлов. – Лейтенант Тверитинов! – лихорадочно отчеканил он. – Ваше благородие, мосток уж больно трудный! Подходы плохие! – Он не отнимал руки от фуражки. – Раньше стоило нас выслать на ремонт, часика на два раньше! А то и на три, ваше благородие… Павлов слушал его вполуха – он глазам своим не верил. А вперед уже выезжали другие старшие офицеры. По рядам неслись голоса командиров Охотского полка: «Пятая рота!.. Шестая рота!.. На месте – стой! Раз, два!» В сумраке, на ближнем холме, Петр Алабин разглядел трех всадников – они держались осанисто и важно. В шинелях, фуражках. Чуть позади на лошадях кучились адъютанты. Что за генералы?.. – Знаете, кто это? – подъехав к Алабину и Гридневу, спросил капитан Черенков. – Трое на холме? – Данненберг? – ответил вопросом на вопрос Павел Гриднев. – Верно, а кто с ним? – А ведь я знаю, – живо кивнул Алабин. – Их величества? – Ну, до величества им еще дожить надо. |
