— Ты собираешься стоять здесь, пока я моюсь?

— Ой, нет, — я посмотрела на его руку. — Нужно наложить что-нибудь на рану. От воды станет больнее.

— Точно.

Он плюхнулся на край ванны и ничего не сказал, когда я помогла ему снять рубашку: аккуратно, чтобы не задеть волдыри. Я наложила повязку на его ожог, а затем еще одну — водонепроницаемую.

Когда я повернулась, чтобы уйти, он окрикнул:

— Эй.

Я замерла у двери, из прохода валил пар.

Сэм встретился со мной взглядом и неожиданно сосредоточился.

— Не уходи далеко.

Когда я кивнула, он прикрыл дверь; достаточно, чтобы я не видела его, а лишь тень в запотевшем зеркале. Затем он разделся и исчез за душевой занавеской.

Когда он закончил, то помог промыть и наложить повязку на мои царапины, а затем направился в другую комнату, чтоб я могла помыться. Теплая вода расслабила мои мышцы, чуть уменьшая напряжение после нескольких часов танцев и метания моего тела по всей улице. Чуть, но не достаточно.

Надев рубашку для сна, я вышла и обнаружила его свернувшимся на моей кровати. Обезболивающее подействовало, пока я выжимала мокрые волосы, так что, надеюсь, его таблетки тоже подействовали. Я села рядом с ним.

— Просыпайся, соня.

— Я не сплю.

— Докажи.

Он открыл глаза и выдавил ухмылку

— Видишь?

Я коснулась его подбородка.

— Никто не говорил, что тебя должны избить после маскарада. Это противоречит всем романам.

Сэм поднялся на руках и сел рядом.

— Да уж, это в мои планы не входило.

— А у тебя был план?

С нашего места виднелся пол ванной комнаты, на котором валялось мое платье бабочки, с помятыми и изодранными крыльями. Покраснев, я вспомнила, что он мне предлагал перед тем, как кто-то выстрелил в нас.

Его взгляд тоже был направлен на платье.

— Я шутил на счет этого. Если только ты сама не хотела. Если так, то я отвечаю за каждое сказанное слово.

— Спроси меня завтра.

Обезболивающие подействовали на тело, но мой разум был готов взорваться от навалившегося за сегодня.

— Ты знаешь, кто на нас напал?

Сэм покачал головой, затем застонал и уткнулся лицом в ладони.

— Похоже, она еще долго будет болеть. Нет, не знаю. У меня есть подозрения, но я никого не видел. А ты?

— Кажется, их было двое. Один стрелял — которого я не видела — а второй — большой мужчина в маске, прикрывавшей все лицо.

— Это описание подходит под многих людей.

— Наверняка они тебя отключили, чтобы ты не смог их узнать.

Сэм мог бы догадаться, полагаясь на физические данные и зная, кто какого возраста и пола. Я единственная в мире, кто не может даже предположить. Тысяча эмоций, которые, как я думала, остались в моем прошлом, вновь нахлынули.

— Не считая царапин и ушибов, ты не пострадала?

— Нет, все нормально.

Вся ситуация привела меня в ярость. С одной стороны Сэм, со своим опытом и манерой чередовать дружбу и нечто большее, чем дружба; с другой, на меня напали там, где я должна была чувствовать себя в безопасности — несмотря на пугающие белые каменные стены — и мне неоднократно напоминали, что я единственная бездушная в мире. Единственная, кто не присутствовал при зарождении Сердца, кто не знал всех, кто не мог внести свой вклад в общество.

Наряд бабочки — вот настоящая я. Он тоже долго не прожил. Утром его уже не будет.

Я прошла в ванную и схватила шелк вместе с рваными клочьями. Тщетно дернув платье, я хотела разорвать его на две части, но даже в разрушенном состоянии, оно было слишком крепким.

В безмолвном крике, я швырнула его в сторону, затем подобрала и снова швырнула.