Машина встала, и она вышла.

– Бримсон, – заговорила она, – вот кто главный наркодилер, в доле с Джонсоном и матерью Тири…

Шивон привезла ключи Бримсона и сейчас подбирала в связке ключ от ворот, чтобы отпереть замок.

– Мы это знаем, – сказал Ребус, но она не слушала:

– Должно быть, спешил в рейс за товаром… сбил меня с ног, совершенно вывел из строя… я очнулась, только когда раздался звонок. – Нажав, она рванула замок, он отлетел вместе с цепочкой. Ворота открылись.

И ее подхватил Ребус. Приподняв, он крепко обнял ее.

– О‑о‑о! – воскликнула она, вынуждая его ослабить хватку. – У меня же синяки, – пояснила она. Взгляды их скрестились, и, не удержавшись, он прижался губами к ее губам. Поцелуй был продолжительным, и он закрыл глаза, в то время как ее все время оставались широко распахнутыми. Она отстранилась, отступив на шаг, еле переводя дыхание.

– Я, конечно, под впечатлением и все такое, но молено узнать, что случилось?

27

Теперь настала очередь Ребуса навестить Шивон в лечебнице. У нее нашли сотрясение мозга и оставили на ночь.

– Это смешно! – возмущалась она. – Я прекрасно себя чувствую.

– Нет уж, молодая леди. Вам придется остаться здесь.

– Вот как? Помнишь, как ты сам оставался?

И будто в качестве дополнительного аргумента та медицинская сестра, что меняла бинты Ребусу, прошла мимо, катя пустую тележку. Ребус подвинул стул и сел.

– Ты ничего не принес мне? – спросила она.

– Торопился немного. Ты же знаешь, как это бывает.

– Что там Павлин?

– Замкнулся, как раковина. Но не поможет. Джилл Темплер представляет дело так, что Хердман не хотел держать оружие в своем лодочном сарае, вот Павлин и арендовал тот, что по соседству. Там Хердман и колдовал над оружием, приспосабливал, переделывая в боевое. Когда он пустил себе пулю в голову, дело запахло бы жареным, если не перетащить все в другое место.

– Так Павлин запаниковал?

– Либо это, либо готовил оснащение для неизбежной встречи.

Шивон прикрыла веки:

– Слава Богу, что все, так или иначе, кончилось.

Минуту‑другую они молчали, потом она спросила:

– А Бримсон?

– Что «Бримсон»?

– То, как он решил поставить точку…

– Думаю, он был пьян, во всяком случае в финале.

Она открыла глаза:

– Или же наоборот – пришел в себя и, не пожелав впутывать еще кого‑то, решил все сам и один.

Ребус пожал плечами:

– Как бы там ни было, вот и еще один пример для армейских статистиков.

– Возможно, они посчитают это несчастным случаем.

– И такое возможно. Вдруг он хотел сделать мертвую петлю, а потом плюхнуться прямо на проезжую часть и выйти из самолета в сиянии славы и доблестных ранах?

– Предпочитаю собственную версию.

– Тогда уж держись за нее.

– А Джеймс Белл?

– Что именно тебя в нем интересует?

– Считаешь, мы когда‑нибудь поймем его мотив?

Ребус снова пожал плечами:

– Единственное, что я знаю, – это что газетчики из его отца котлету сделают.

– И тебе это будет приятно?

– Ничего не имею против.

– Джеймс и Ли Хердман… Непостижимо!

Ребус немного подумал:

– Возможно, Джеймс считал, что нашел себе героя для подражания, так непохожего на отца, героя, чье уважение он мечтал заслужить.