|
Некоторые обвиняли меня — не знаю почему, ведь мы с Ником жили счастливо, представьте себе. Другие полагали, что он разочаровался в жизни из-за стресса на работе. Самые добродушные считали, что Ник попал в какую-то заварушку и просто перестал видеть смысл в таком существовании. Вопрос, что это за заварушка — при отсутствии веских улик (а я, поверьте мне, их искала), — оставался открытым для всяческих абсурдных домыслов. Впрочем, то, что такие домыслы появятся, было вполне ожидаемо, и не в последнюю очередь из-за того, что эту историю растрезвонила пресса (Ник занимал слишком заметную должность). В общем, так или иначе, мне приходится многое выносить, но теперь, как уже сказала, я готова жить дальше и забыть этот печальный период своей жизни как страшный сон.
И вот, расстроенная встречей с миссис Френч, я решила посмотреть на дело в позитивном свете. Я шла по Портобелло, мокрые снежинки летели навстречу и липли к лицу, а я думала, что по крайней мере на деловом фронте у меня все хорошо. Но, проходя мимо тату-салона и лавки халяльного мяса, вспомнила о своем плачевном финансовом положении. Мой случай страховка не покрывает, а свои финансовые дела Ник оставил в беспорядке. На свою зарплату телеобозревателя я едва могла оплатить ипотеку, а, оказавшись в такой ситуации, переехать не могла. «Галифакс» милостиво дал мне три месяца отсрочки, и с помощью родителей и босса Тома дела пошли на поправку. Но теперь, проходя мимо рядов, торговавших дешевой пашминой и рубашками, раскрашенными узловым батиком, я припомнила, что при этом умудрилась наделать долгов — и как блистательно нашла выход из положения, чтобы свести концы с концами. В прошлом году в марте я прочитала статью в «Таймс» о компании «Инквизитив», которая занималась составлением опросников для паба. Там упоминалось, что она ищет внештатных составителей вопросов, эдаких всезнаек, — вот я им и позвонила. Я знала, что смогу легко выполнять такую работу, а кроме того, неплохо платили — два с половиной фунта за вопрос, — и это занятие отвлекло бы от моего горя. Каждый вечер после работы я, обложившись своими справочниками, заседала, составляя вопросы. «Кто изобрел первую машину с приводом от двигателя внутреннего сгорания?» (Карл Бенц.) «Что хранят в гумне?» (Зерно.) «Сколько клеточек на доске для игры в «скраббл»?» (255.) «Как называется столица Украины?» (Киев.) Мне нравилось. Я отдыхала, но в то же время не скучала. Теперь я свернула налево, на Уэстбурн-парк-роуд, и, по своему обыкновению, подумала, насколько эта статья изменила мою жизнь… Однажды июньским вечером в пятницу мы сидели в переговорной «Трайдент-ти-ви» с Томом, которому принадлежит компания, и Сарой, другим штатным обозревателем — компания у нас капельная, — и обменивались идеями для новых программ, которые было бы не стыдно предложить вещателям. — Туговато у нас все с деньгами, — начал Том, с отстраненным выражением лица крутя ластик между большим и указательным пальцами, в своей излюбленной манере. Он прищурился, словно, как всегда, по случаю затягивался сигаретой. — Так что придется сделать что-нибудь такое… коммерческое, — с пренебрежением произнес он. К тому времени я работала с «Трайдент» уже пять лет: с момента ее образования, когда все только начиналось — с Тома и меня; за этот период мы уже успели сделать несколько монументальных проектов: двухсерийный фильм о Второй мировой войне для «Хистори ченнел»; документальную драму о Елене Троянской для «Би-би-си два», четырехсерийный фильм об этике биотехнологий и полуторачасовую программу о Туринской плащанице. Еще мы делали несколько корпоративных проектов — так, для оплаты счетов, — но известны стали именно благодаря нашей основной работе. |
