Вопрос о женитьбе моего брата никогда не стоял. Он всегда был инвалидом. Он был болезненным ребенком, и, хотя его показывали всевозможным специалистам, все они говорили одно и то же – нет никакой надежды, что он когда-нибудь выздоровеет.

Однако моя мать решила, что чудо должно свершиться. Он поправится, он женится, и у него родится наследник.

Она была охвачена подобными мыслями как раз в то самое время, когда получила письмо от миссис Деранж. Ей показалось, что сам Бог послал ей такую возможность.

Американская девушка, которая хочет получить титул и, в определенном смысле, является нам родственницей, была как раз тем типом невесты, который искала моя мать.

Элоэ пошевелилась, и Дикс взял ее руки в свою ладонь. Она не стала отталкивать его. Было что-то бесконечно приятное в ощущении силы и теплоты его пальцев.

– Ты знаешь, что произошло потом. Обе старшие женщины договорились между собой, и моя мать предварительно высказала эту идею моему брату. Он сказал ей, что все это смехотворно, и она пообещала ему забыть об этом. Только потому, что он не был уверен в том, что она окончательно выбросила эту затею из головы, он написал мне об этом.

Я был в Лондоне, когда получил его письмо, и, поскольку я остановился в отеле «Кларидж», я решил посмотреть на эту мисс Лью Деранж, о которой так много писали в газетах.

– Ты останавливался в отеле «Кларидж»! – воскликнула Элоэ. – Так вот почему…

– Я увидел, что дверь в апартаментах открыта, – продолжал Дикс. – И я вошел. Это был просто какой-то импульс. Я подумал, может быть, я узнаю что-нибудь о той девушке, которая хочет выйти замуж за моего брата, потому что у него есть титул.

Я увидел миниатюру на туалетном столике и взял ее в руки. Я догадался, что это было ее изображение, и, пока я рассматривал его, ты вошла в комнату.

– Итак, ты даже не думал ее красть, – сказала Элоэ. – Ох, какая же я дура, наверное, подумал ты!

Он сжал ее руки в своей ладони.

– Сказать тебе, что я подумал? – спросил он. – Я подумал, что ты самая восхитительная девушка из всех, кого я встречал за свою жизнь. А потом ты меня просто изумила. Никто никогда до этого не пытался меня исправить.

– Ты, наверное, в душе смеялся все это время надо мной, – промолвила Элоэ с несчастным видом.

– Не смеялся, – поправил он. – Любил тебя.

– Это неправда.

– Нет, правда. Я полюбил тебя с того самого момента, но у меня было великое множество дел в Лондоне, и я не смог увидеться с тобой еще раз. Я послал тебе цветы и надеялся, что ты не забудешь меня.

– Ты узнал потом, что мы едем в Биарриц?

– Я узнал об этом два дня спустя, когда получил письмо от брата, в котором он сообщал, что наша мать все еще настаивает на идее его женитьбы. Он спрашивал меня о том, что ему делать, и я телеграфировал ему, чтобы он не делал ничего, а пустил все на самотек. Я поступил так, потому что понял, что это означало встречу с тобой еще раз.

– Но если бы ты меня не спас… – начала Элоэ.

– Я все-таки должен был поехать в Биарриц, чтобы разыскать тебя. Это было просто везение, что мы встретились в тот момент. Тогда я вновь убедился в том, о чем подумал, когда в первый раз тебя увидел – ты самое очаровательное и восхитительное существо в целом мире!

– А как же контрабанда? Когда я застала тебя с машиной, и те мужчины?

– Я уже подхожу к этому, – продолжил Дикс.