Ллойд Льюис поднес увеличительное стекло к полотну.

— Да, вот это уже больше похоже на правду… — сказал он. — Краски не акриловые, а самые что ни на есть настоящие, масляные. Да и вообще, она выглядит настоящей. Надеюсь, вы заметили, как разительно отличается она от этой жалкой подделки.

— Это какое-то недоразумение, — пробормотал Барлоу. — Послушайте меня! Произошла ошибка и…

— И вот еще чего нашли, — сказал полицейский. — В аптечке. Ярлыка нет, но я попробовал. И если это не хлоралгидрат, то тогда, скажу я вам, подделка будет еще покруче, чем та картинка!

— Нет, это просто невозможно! — воскликнул Барлоу. — Абсолютно исключено!.. — Мне показалось, он уже собрался объяснить, почему именно это невозможно, уже открыл было рот, чтобы сказать, что вылил оставшийся у него хлоралгидрат в унитаз, но он спохватился. Следует отметить, вовремя.

— Вы имеете право хранить молчание… — завел свою песню Рей, но дальше слушать его я не стал. Памятка о правах арестованного — вещь, конечно, хорошая, особенно если арестовывают не тебя, но кто захочет выслушивать ее до конца, причем уже не в первый раз?..

Глава 24

Полицейские позволили Дж. Маклендону Барлоу обменяться парой слов с женой — о том, что она должна срочно связаться с адвокатом и где и как его застать, — а затем увели его в наручниках. Фрэнсис Рокленд остался, Рей Кирчман — тоже.

Какое-то время в гостиной стояла торжественная тишина. Нарушила ее Кэролайн.

— Наверняка этот Барлоу убил и Тернквиста, — сказала она. — Ведь он использовал Тернквиста как художника-копииста, и тот мог его выдать, правильно?

Я покачал головой.

— Да, верно, Тернквист был художником, и рано или поздно Барлоу мог бы его прикончить, если б возникла в том необходимость. Но только Барлоу ни за что бы не стал приходить для этого ко мне в лавку. Ведь он представился мне как Ондердонк, помните? И если бы я вдруг увидел его, разгуливающим по городу живым и невредимым, весь его хитроумный план полетел бы к чертям. Полагаю, что после убийства Ондердонка Барлоу и носа из своей квартиры не высовывал. Хотел отсидеться до тех пор, пока я не окажусь за решеткой, а потому не смогу опознать его. Я прав, миссис Барлоу?

Все обернулись к женщине, которая уже в одиночестве сидела на кушетке. Она склонила головку набок, словно собираясь сказать что-то, затем, видимо, передумала и просто кивнула.

— Эдвин П. Тернквист был художником, — продолжил я, — и самым трепетным поклонником Мондриана. Он вовсе не считал себя мошенником. Бог знает, как только Барлоу удалось захомутать этого человека. Впрочем, познакомиться с ним не составляло труда, Тернквист имел привычку заговаривать с совершенно незнакомыми людьми в музеях и галереях. Как бы там ни было, но Барлоу сумел подцепить Тернквиста на крючок и начал его использовать. Он заставлял беднягу копировать картины. Сам же Тернквист получал колоссальное удовлетворение при виде своих творений, выставленных в лучших галереях города. Он частенько посещал и Хьюлетт, мистер Ривз. Там все его знали…

— Ах… — вздохнул Ривз.

— Он и за вход-то платил всего двадцать центов.

— Ничего особенного тут не вижу, — заметил Ривз. — Нам абсолютно не важно, сколько платят. Плата имеет чисто символический характер. Такова наша политика.

— И не допускать в музей молодежь — тоже. Ладно, это не важно. Узнав, что вы устраиваете ретроспективную выставку произведений Мондриана, мистер Дэнфорд, Барлоу запаниковал и позвонил Тернквисту.