— А потом мы обнаружили в вашей комнате еще кое-что, — сказал Рей. — Покажи ему, Фрэнсис.

Рокленд сунул руку в карман и извлек оттуда нож для колки льда. Все присутствующие уставились на этот нож, и Ричард Джейкоби тоже не сводил с него глаз, и будь я проклят, если мне не показалось, что он вот-вот хлопнется в обморок.

— Вы его подбросили, — слабым голосом произнес он.

— А как, интересно, вы объясните, что на нем найдены следы крови? И что группа этой крови в точности совпадает с группой крови Тернквиста, а?

— Наверное, я забыл его в лавке, — пробормотал Джейкоби. — Хотя нет, это невозможно. Я выбросил его в канализационный люк в Демпси. Или же нет, ошибаюсь, я бросил его на пол, в лавке, и… Нет, нет, сейчас я совершенно точно вспомнил: он был у меня в руке, когда я выходил.

— Чтобы прикончить меня, если б попытался вас остановить, — вставил я.

— Вы и понятия не имели, что я был в лавке. И не заметили меня. Никто не заметил, никто не пошел следом. Никто не видел, как я вышел оттуда, пряча нож под курткой, завернул за угол, дошел до Бродвея и выбросил в первый попавшийся на глаза люк… Да, именно!.. — Он возбужденно вскочил на ноги. — И вам его оттуда сроду не достать! Так что все это сплошной блеф! — добавил он, обращаясь к Рею. — И если там, на этой вашей штуке действительно кровь, то принадлежит она кому угодно, только не Эдди. Кто-то подбросил мне этот нож, и никаким орудием убийства он не является!

— Ну, тогда, наверное, в комнате у вас хранился еще один точно такой же, — сказал Рей. — И теперь, когда вы объяснили, где искать тот, первый, особых проблем, думаю, не возникнет. Это не иголку в стоге сена искать. Может, вы желаете сообщить нам что-то еще, а?

— Ничего я не желаю, — ответил Джейкоби. — Ни слова больше не скажу.

— Вот тут вы абсолютно правы, старина, — заметил Рей. — Вы имеете право хранить молчание, не отвечать на…

Ну и так далее, в том же духе.

Рокленд увел Джейкоби, и Рей Кирчман сказал:

— Что ж, теперь нам предстоит самое интересное. — Он вышел на кухню и вскоре вернулся с моим пятифутовым цилиндрическим футляром. Снял с него крышку и вынул свернутое в рулон полотно. Развернул его и, провалиться мне на этом месте, оно показалось страшно знакомым.

Барнет Ривз спросил, что это такое.

— Картина, — ответил ему Рей. — Еще один из этих самых Мундрейнов, только подделка. Тернквист нарисовал ее для Барлоу, а тот продал Ондердонку и выкрал после убийства. И ей тютелька в тютельку подходит сломанная рама и обрывки полотна, которые мы обнаружили рядом с телом Ондердонка в шкафу.

— Не верю, — заявила миссис Барлоу. — Никогда не поверю, что мой муж настолько глуп, чтобы оставить подобную улику, даже не попытаться уничтожить ее.

— Очевидно, он просто не имел такой возможности, мэм. И потом, как он мог ее уничтожить? Бросить в мусоропровод, что ли? А если бы потом ее нашли? Нет, он спрятал ее в надежном месте, с тем чтобы явиться позже и спокойно заняться уничтожением улик. Мне удалось выяснить это с применением особой методики расследования, находящейся на вооружении нашей нью-йоркской полиции.

О, Бог ты мой!

— Короче, — добавил Рей, протягивая полотно Орвиллу Уайденеру, — вот, прошу вас!

Уайденер уставился на него, словно на собаку, притащившую в дом какую-то падаль.

— Что это значит? — спросил он. — Зачем это вы мне суете?

— Но я же только что объяснил, что это такое, — ответил Рей.