Душу Синары наполнило радостное тепло:

— Бренд всегда отличался преданностью тем, кого любит. Он хочет отплатить тебе за доброту, но что можно сделать в его положении? Ему придется скрываться, пока вор не будет найден.

— Я помогу ему, — пожал плечами Мерлин, — поскольку еще нахожусь на свободе, хотя, кто знает, сколько это продлится, если не найдут настоящего убийцу… поэтому сейчас я должен успеть добиться как можно большего.

— Что ты собираешься предпринять? Пристально глядя на мужа, Синара поднесла к губам чашку.

— Придется нанести визит владелице ожерелья, леди Фиделии. Интересно узнать, каким образом у нее оказались фамильные драгоценности твоей матери.

После долгого раздумья Синара объявила:

— Знаю, это звучит нелепо, но не считаешь ли ты, что все эти события — гибель твоего отца, воровство и происходящее в Блек Рейвне — связаны между собой?

— На первый взгляд одно не имеет отношения к другому, но Блек Рейвн много лет принадлежал Сеймурам, а Эстелла всегда была в близких отношениях с нашей семьей, хотя вышла замуж за Хоторна.

— С каждым днем все больше загадок, — вздохнула Синара. — Интересно, какой очередной сюрприз нас ожидает? А вдруг неизвестный злодей подожжет Блек Рейвн? Я боюсь.

Мерлин подвинулся к ней и, встав на колени, обнял за плечи:

— Я приказал людям круглые сутки охранять поместье. Они вооружены мушкетами и пистолетами. Ни одному чужаку не позволят пройти без моего разрешения.

Слова мужа немного успокоили Синару. Она почему-то твердо верила — он сумеет защитить ее. Она могла бы доверить ему свою жизнь. Невозможно, такой человек, как Мерлин не способен расправиться с отцом…

Синара чувствовала себя так, будто долго оставалась слепой и вдруг прозрела. Она читала в глазах мужа тревогу и сочувствие и понимала — Мерлин не может быть преступником, он слишком ценил человеческую жизнь. Уродливое подозрение, так долго отравлявшее мозг и душу, растаяло, и истина засияла, как солнце после грозы.

— О, Мерлин, — прошептала Синара, прижавшись к мужу.

Ей нестерпимо захотелось поделиться своим открытием, но не успела она открыть рот, как губы Мерлина прижались к ее губам. Охваченные нетерпеливым желанием, они обнялись. Мерлин поднялся, увлекая ее за собой. Его сила уверенно вливалась в нее, а единственный не покрытый волдырями палец Синары обвел контуры спины мужа через скользкий атлас его узорчатого халата. Каждый бугорок мышцы, каждый дюйм загорелой кожи, каждое движение были для нее бесконечно желанны.

— Дорогая, — пробормотал он, зарывшись в копну душистых волос, — если бы ты погибла, мне было бы не для чего жить.

И, подхватив жену на руки, Мерлин отнес ее на постель. Синара пыталась предостеречь мужа, что кто-нибудь может неожиданно войти и застать их, но слова не шли с языка. Она хотела его, хотела так же страстно, как и он ее.

Мерлин, задыхаясь, поднял голову, пристально всмотрелся в глаза жены, и в этом взгляде сияла такая глубокая и преданная любовь, что Синара снова смутилась. Сумеет ли она когда-нибудь ответить ему таким же сильным чувством? И все же… необычное сладостное тепло наполнило душу, не оставляя места сомнению.

— Я люблю тебя, — прошептал он, прежде чем завладеть ее губами. Поцелуй становился все крепче, пока голова Синары не закружилась, а сама она, словно освободившись от тяжести пережитого, забыла об осмотрительности и нетерпеливо обняла обнаженное тело. Пальцы Мерлина, сдвинув кружевную ткань, нежно гладили бедра Синары, едва прикасаясь, но возбуждая все сильнее, требуя большего, и когда уже, казалось, были готовы вот-вот дотронуться до скрытого бутона плоти, пульсирующего в напряженном ожидании, Мерлин отнял руку.