Сьюзен Виггз. Ворон и роза
ГЛАВА 1
Приют Святого Бернара. Швейцарские Альпы, март 1800 года
Яростный лай собак нарушил тишину морозных сумерек. В главном здании приюта Лорелея де Клерк резко вскинула голову, оторвавшись от изучаемого ею медицинского трактата. В другом конце комнаты, освещенный светом лампы, в потертом кресле дремал отец Ансельм. Ей не хотелось беспокоить его. В таком преклонном возрасте уже трудно выносить суровую жизнь высоко в горах, и он мог позволить себе такую малость — подремать вечером в кресле. Сквозь завывания ветра над заледенелым приютом снова послышался лай. Лорелея отложила в сторону раскрытую книгу и торопливо подошла к монаху. Необходимо разбудить его. Собаки никогда не ошибаются. Где-то в горах путник попал под снежную лавину. — Отец Ансельм, — встревожено проговорила Лорелея и потрясла за плечо. От его одежды исходил запах старой, затхлой шерсти. — Отец Ансельм, проснитесь. Он потянулся, заморгал и откашлялся: — Что такое? Э… мы обсуждали исследования Корвисарта. — Не сейчас, отец. Собаки. Вы слышите? Они всегда так лают, если снаружи есть кто-то чужой. Но вы можете не ходить. Все остальные… — Чепуха, дитя мое, — сказал он, быстро вставая. Его глаза светились решимостью. — Я занимаюсь этим уже более тридцати лет. — Меня еще рано списывать со счетов. Лорелея услышала гордость в его словах и согласно кивнула. Они вышли в переднюю, где на грубо сколоченной вешалке плотно висели плащи и шарфы. Одевались молча, чутко прислушиваясь к смертоносному, свистящему грохоту снежного обвала. Лорелея уверенно сунула ноги в отделанные мехом замшевые сапоги и надела куртку из толстой овчины, которая была ей явно велика. Она натянула на голову коричневый шерстяной капюшон и тщательно замотала вокруг шеи его длинные концы. Отец Ансельм пытался завязать шнурки на башмаках своими скрюченными от старости пальцами. — Разрешите мне помочь вам. У меня получится лучше, — произнесла Лорелея, наклоняясь и ловко завязывая шнурки. Затем она набросила на плечо свернутую кольцом веревку и заткнула ее конец за пояс своих брюк. — Твое снаряжение готово? — спросил отец Ансельм. Его голос звучал приглушенно из-под накинутого на голову капюшона. — Все готово. Она закинула за плечи рюкзак с медикаментами, а монах в это время подошел к железной печке и наполнил флягу горячим чаем, добавив в него вина. — Но мне хотелось, чтобы вы остались, святой отец, — заботливо произнесла Лорелея. Он остановил ее взмахом руки. — Прошу тебя, Лорелея, не мешай мне исполнить мою миссию. В переднюю вошел отец Джулиан. Лорелея взглянула на худощавое лицо настоятеля, по которому трудно было определить его возраст. — Не очень-то подходящая ночь для путешественников. Но вы подготовьте лазарет, так, на всякий случай. — Конечно, отец Джулиан. Они направились к двери. На крыльце отец Джулиан передал отцу Ансельм его альпеншток, а потом коснулся плеча Лорелеи. — Дует фён, — сказал он. — Будь осторожна. Лорелея и отец Ансельм заспешили мимо запорошенного снегом главного здания приюта к псарне. Девушка чувствовала в душе тревогу. Предупреждение отца Джулиана не было лишним. Фён, предательский южный ветер, жалобно завывал на перевале Большой Сен-Бернар, срывая с нее капюшон, затруднял дыхание. Она сгибалась под напорами ветра. Холод обжигал лицо. Лорелея быстро продвигалась вперед сквозь бледно-лиловые сумерки. В окне псарни горел свет, и лай собак стал еще яростнее. Она услышала как отец Дроз, хозяин псарни, прикрикнул на собак. |
